Обзор СМИ от 1 декабря 2021 года

01.12.2021

«КОНКУРЕНЦИЯ ЗА АКТИВЫ БУДЕТ УСИЛИВАТЬСЯ»

Почему растет конкуренция в лесной промышленности РФ, “Ъ” рассказал председатель совета директоров группы «Илим» Захар Смушкин.

— Сильно ли изменилась лесопромышленная отрасль за последние годы?

— В последние десять лет, и особенно в последние два года пандемии, в лесопромышленной отрасли произошли изменения. Сегодня предприятия химической переработки и механического производства лесопродукции перемещаются из таких респектабельных регионов, как Европа и Северная Америка, оставляя в них конечные продукты B2С и ритейл, ближе к запасам сырья — в Южную Америку, Россию и Индонезию. Также постоянно происходит консолидация отрасли.

Основным регионом, где спрос опережает предложение, является Китай и Юго-Восточная Азия — поэтому мировой экспортный рынок сбыта ориентирован прежде всего на них. В 2020 году в Азии спрос на ЦБ-продукцию опережал ее локальное производство на 30 млн тонн: 224 млн и 191 млн тонн соответственно. В перспективе возможен рост спроса на продукцию целлюлозно-бумажной промышленности и со стороны развивающихся густонаселенных стран, таких как Индия, Пакистан, африканских государств, но пока этого не наблюдается.

В макроэкономической перспективе до 2030 года за счет прироста населения и улучшения качества жизни мы ожидаем стабильное увеличение покупательской способности и, как следствие, рост спроса на целлюлозно-бумажную продукцию приблизительно на 2,5% в год (как на первичное, так и на вторичное волокно). Одновременно сокращается потребление офисных бумаг.

— Как на спрос повлияла пандемия?

— Она повлияла сразу на несколько сегментов целлюлозно-бумажной продукции: резко увеличился спрос на упаковку на фоне роста e-commerce и возросло потребление тишью. В секторе механической переработки леса за последние два года пандемии произошел настоящий бум — люди стали переезжать в частные дома, вырос спрос и цены на стройматериалы. Особенно этот тренд заметен в США, где стоимость пиломатериалов выросла в 2,5–3 раза. Правда, сегодня этот бум постепенно угасает.

Еще одним фактором, который в последние годы влияет на нашу отрасль, стала экологическая повестка и стремление крупнейших мировых стран к углеродной нейтральности. Растет спрос на биоразлагаемую упаковку и другую продукцию ЛПК, которая замещает пластик.

— На российском рынке те же тренды?

— В целом да. Российская целлюлозно-бумажная продукция экспортно ориентирована. Последние несколько лет в мире спрос на коммодитиз растет, и наши товары — не исключение.

Базовый фактор для бизнеса по лесопереработке в России — огромные запасы сырья. Потенциал лесов, которые могут быть использованы в коммерческих целях, в три раза выше, чем востребован сейчас: из 720 млн кубометров расчетной лесосеки используется около 200 млн. Чтобы вовлечь их в оборот, необходима как минимум соответствующая инфраструктура и востребованность конечной продукции на рынках. Учитывая, что с 2022 года вводятся жесткие меры по запрету поставок за рубеж хвойной круглой древесины, отрасли необходимо перестроиться с учетом этих требований и организовать производство готовой продукции внутри страны.

— Есть ли на это деньги у отрасли?

— Еще один фактор, который способствует развитию отрасли и повышению ее привлекательности в России,— это возросшая возможность привлечения капитала на рынках. Так, например, в 2021 году компании, выходившие на Московскую биржу, привлекли на 400% больше капитала, чем в 2020 году. Это максимальный показатель с 2007 года.

У инвесторов, включая российских, есть свободные средства, и они ищут инструменты их абсорбции. Для зарубежных акционеров важно, что ЛПК не является санкционной отраслью и в то же время это маржинальный и доходный бизнес. Кроме того, в России появились доступные кредиты и длинные деньги, которых раньше не было, так что производители смелее начинают новые проекты.

— Но это не работает в отношении иностранных игроков. Ни один из заявленных ими проектов не был реализован.

— Для иностранных компаний достаточно трудно самостоятельно, без локального партнера, работать в России — из-за специфики бизнеса, местного законодательства и других возможных рисков. Кроме того, российский бизнес сам заинтересован в развитии новых направлений и при необходимости готов объединяться в союзы, инвестировать в brownfield и greenfield.

Да, когда-то на российский рынок вошли International Paper, которые стали нашими партнерами, Mondi и другие иностранные компании, но сейчас приход крупного игрока не представляется вероятным. Рынок достаточно конкурентный среди действующих игроков.

Кроме того, мы видим большой приток портфельных инвесторов, а также вхождение в отрасль банков, которые, реструктурируя кредиты, начали управлять лесными активами. Хотя это неэффективно и неправильно.

— Как вы считаете, в будущем отрасль продолжит укрупняться и останутся только несколько ключевых игроков?

— Я надеюсь, что останется только один (смеется). Если серьезно, то это логичное развитие отрасли, когда она рано или поздно консолидируется и появляются национальные чемпионы. Где-то это происходит чуть быстрее, где-то медленнее. К тому же отрасль у нас экспортно ориентированная, и небольшим предприятиям сложно создать для себя плацдарм за рубежом и быть эффективными на фоне крупных вертикально интегрированных компаний.

— То есть на рынке по мере консолидации будет расти конкуренция за активы?

— Да, она будет усиливаться, и это хорошо по двум причинам. Во-первых, за счет арбитража может увеличиваться стоимость акций приобретаемых компаний, во-вторых, повышается прозрачность и предсказуемость всех игроков. Это цивилизованный путь, к которому апеллирует и наше правительство. Да, может быть, не всем приятно платить большие налоги, но глобально платить их выгоднее, чем быть серым игроком, стоимость которого не будет расти.

«ОТРАСЛЬ ДОСТАТОЧНО ФРАГМЕНТИРОВАННАЯ»

Ольга Мордюшенко, «КоммерсантЪ»

В чем причина текущей привлекательности лесных активов в РФ, а также о значении климатической повестки “Ъ” рассказал владелец фонда Bonum Capital, крупнейшего миноритария Segezha Group, Мурат Алиев.

— В прошлом году вы стали довольно крупным инвестором в лесную отрасль, а в этом году продали свои активы Segezha Group. Почему вы обратили внимание на эту индустрию?

— Мы давно смотрели на лесную отрасль и проинвестировали, как только увидели возможность. Основными факторами привлекательности для нас было прежде всего то, что древесина — возобновляемый и экологически чистый ресурс, поэтому отрасль идеально позиционирована для роста. Во-вторых, развитие лесного сектора критично для борьбы с изменением климата, которое является одной из основных проблем человечества. А в-третьих, мы понимаем перспективы отрасли в России, которая обладает крупнейшими лесными ресурсами, при этом доля страны на мировом рынке не соответствует этому статусу. Нет объективных причин, почему эта доля не должна расти. Эти факторы понимают многие инвесторы, и они готовы вкладываться в развитие отрасли, что, кстати, еще очень выгодно государству.

— Что было самым сложным в консолидации активов для сделки с Segezha?

— Не уверен, что есть какой-то один фактор, который стоит выделить. Вся сделка очень сложная, ведь мы из множества разрозненных активов создали единого игрока. Но это обычная работа для фондов прямых инвестиций.

— Как вы видите дальнейшее развитие отрасли?

— Если говорить глобально, то смещение многих сфер в сторону экологичности является мощным драйвером роста потребления продуктов из древесины. Отсюда и рост спроса на продукцию, которая используется в упаковке, строительных материалах, мебели и других отраслях. Если же говорить про отрасль в России, то я бы отметил фокус на более глубокую переработку, строительство производственных мощностей для этого, а также консолидацию отрасли.

— Почему компании не готовы самостоятельно заниматься подобным подбором активов?

— Я бы не стал говорить, что компании не готовы заниматься подбором активов. Они регулярно покупают других игроков, идет консолидация в отрасли. В данном конкретном случае скорее мы были проактивными, смогли быстро договориться о консолидации достаточно большого количества активов. У крупных компаний сборка этих активов заняла бы намного больше времени, так как необходимо получать множество внутренних одобрений. Мы же принимаем решения в несколько раз быстрее.

— Много ли еще на рынке осталось интересных независимых активов? Видите ли вы возможность их самостоятельного развития?

— Да, отрасль достаточно фрагментированная. Если смотреть по лесосеке, то есть еще достаточно много игроков, у которых в активах права на 4–6 млн кубометров. Насчет их самостоятельного развития — конечно, они могут развиваться независимо, но крупные игроки более эффективные. В то же время если несколько средних по размеру компаний отрасли объединятся, то может возникнуть новый крупный игрок.

— Рассматриваете ли вы возможность вхождения и в другие лесные активы?

— Как мы заявляли ранее, мы делаем ставку на Segezha и видим ее как лидера отрасли, капитализация которого может вырасти в несколько раз.

— Можно ли ожидать ужесточения регулирования в лесной отрасли, в том числе налогового?

— На наш взгляд, на текущий момент объективных оснований для ужесточения регулирования нет, ни одна доступная налоговая и иные политики государства не предусматривают такого, однако, конечно, это тяжело прогнозируемая область. Лесная отрасль нуждается в развитии, у России огромный потенциал, но доля России на глобальном рынке не соответствует этому потенциалу. Государство прекрасно понимает, что ужесточать регулирование этой области, например, в плане налогов, было бы непоследовательно в рамках целей стратегического развития. На текущий момент нам видится, что тенденция скорее на усиление и повышение прозрачности отрасли. Вопрос особо актуален ввиду климатической повестки.