Обзор СМИ от 1 декабря 2022 года
САНКЦИИ БОЛЬНО БЬЮТ ПО ЛПК: ЭКОНОМИКА МОНОГОРОДОВ ПОД УГРОЗОЙ
Сегодня отрицать тот факт, что санкционные ограничения Европы оказали на российский лесной бизнес серьёзное негативное влияние, бессмысленно. Рабочими местами рискуют не только небольшие лесопилки и представители малого бизнеса: под ударом оказались также и крупные градообразующие предприятия, у которых, казалось бы, за многие годы работы должна быть наработана «подушка безопасности».
Однако, как подчеркнули специалисты Центра стратегических разработок в исследовании «Градообразующие предприятия моногородов: механизмы адаптации к рискам первой половины 2022 года», именно градообразующие предприятия оказались наиболее чувствительны к последствиям введённых «недружественными» странами санкций. В России, к слову, насчитывается 336 таких предприятий в 321 моногороде.
Леспром под ударом
«Градообразующие предприятия — это рабочие места для большинства граждан, проживающих в данном городе, и крупные налогоплательщики в бюджет региона. Поэтому полная остановка или заморозка производства даже на некоторое время негативно скажется на экономической и социальной жизни города», — цитирует доцента кафедры экономической теории РЭУ им. Г. В. Плеханова Татьяну Скрыль «Российская газета».
В этой новой, полной ограничений, реальности ЛПК столкнулся с разрушением цепочек поставок, обрушением экспорта, потерей поставщиков и покупателей продукции, закрытием крупнейших рынков сбыта. Особенно не повезло предприятиям СЗФО, чьи производства были преимущественно ориентированы на экспорт в Европу. В их число вошли, конечно же, производители пеллет: до 10 июля 2022 года европейцы покупали у России 90% от производимых в стране топливных гранул. С введением санкций этот рынок стал для отечественных пеллетчиков недоступен, а внутренний рынок оказался не готов принять столь большой объём освободившейся продукции.
Эксперты Центра стратегических разработок в своём исследовании отметили, что на конец июня текущего года треть градообразующих предприятий России оказалась под санкциями: «В первом полугодии 2022 года в 16 моногородах проявились риски значительного ухудшения ситуации на градообразующих организациях, на которых работает в общей сложности 182 000 человек (4,7% от общей численности занятых в моногородах и 17,8% от занятых на градообразующих организациях моногородов)».
По мнению директора научно-исследовательского центра пространственного анализа и региональной диагностики Института прикладных экономических исследований (ИПЭИ) РАНХиГС Дмитрия Землянского, моногорода являются «лакмусовой бумажкой» российской экономики. С таким мнением нельзя не согласиться: происходящие в мире и стране социально-экономические изменения отображаются в первую очередь на них. Эксперт подчеркнул, что чаще всего в кризисный период наблюдается упрощение производства, что опасно для долгосрочного развития. Крайне малое количество предприятий готово наращивать объёмы производства для внутреннего рынка, и их, будем честны, можно понять.
Ранее в статье «Лесной бизнес в России 2022: в зоне риска?» мы подробно разбирали ситуацию, сложившуюся вокруг российских моногородов. Так, в зоне риска оказались лесопромышленные предприятия Архангельской, Вологодской, Кировской, Новгородской, Костромской областей и Республики Карелия.
Вице-президент Центра стратегических разработок, руководитель направления «Пространственное развитие» ЦСР Татьяна Караваева отметила, что около 61% градообразующих предприятий РФ столкнулись с необходимостью изменить производственную политику. По её словам, большинство компаний выбрали упрощение изготавливаемой продукции, и только 5% предприятий смогли найти новые ниши и запустить производство новых товаров.
Пора поддержать отечественный бизнес
И на этот раз поддержка эта должны быть на деле, а не на бумаге. Так считают люди «на местах», которые имеют прямое отношение к леспрому. Как не раз замечали подписчики Telegram-канала «Лесной комплекс», власти выдвигают много предложений, однако на деле из них реализованы единичные инициативы, которые если и оказали влияние на ЛПК, то очень слабое.
Специалисты Центра стратегических разработок считают, что для того, чтобы градообразующие предприятия смогли сохранить свою конкурентоспособность, стоит увеличить расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР), а также ускорить работу по созданию инжиниринговых центров, предназначенных для разработки и производства техники и оборудования, и центров реверс-технологий. Стоит ли говорить, что это предложение крайне актуально для ЛПК, в котором с уходом европейских поставщиков наблюдается нехватка новых лесных машин и станков?
Однако и этих мер может быть недостаточно для того, чтобы градообразующие предприятия России смогли относительно спокойно пережить нынешний кризис. Дмитрий Землянский считает, что для нивелирования рисков в будущем необходимо работать над быстрым развитием производства промышленного оборудования через льготные кредиты. Также, по его мнению, в стране следует создавать и поддерживать консорциумы предприятий, а для модернизации самих производств требуются долгосрочные льготные кредиты.
«И так же, как и для всей экономики, нужно ускоренное финансирование развития инфраструктуры Восточного полигона, МТК «Север — Юг» для обеспечения экспорта», — цитирует г-на Полянского «Российская газета».
Как обстоит ситуация на деле?
Как мы уже упоминали выше, лесопромышленные предприятия Вологодской области являются одними из наиболее пострадавших из-за санкций. Например, аналитическое агентство WhatWood на основе данных ГК «Вологодские лесопромышленники» сообщает, что во втором и третьем кварталах текущего года объёмы заготовки древесины в регионе снизились на треть по сравнению с аналогичными периодами 2021-го.
Однако всё может стать ещё хуже — так считают в Группе. По мнению представителя ГК «ВЛП», в будущем падение лесозаготовки может составить 50%, что неминуемо приведёт к печальным последствиям, таким как сокращение производства, банкротство компаний и потеря рабочих мест в отрасли.
На пресс-конференции, посвящённой дню компании, председатель Совета директоров Акционерного общества «Группа компаний «Вологодские лесопромышленники» Александр Чуркин отметил, что 2021 год стал для предприятия одним из самых успешных. Потому в начале текущего года в компании были нацелены на успех, планируя улучшить свои финансовые и производственные результаты.
Однако события февраля серьёзно повлияли на жизнь всей отрасли, и лесопромышленникам пришлось принимать молниеносные решения, чтобы удержаться на плаву в быстро меняющихся условиях и сохранить бизнес-процессы и рабочие места.
«Тем не менее ограничения на экспорт леса сыграли свою роль в динамике деятельности компании. Из-за введённых санкций многие рынки оказались недоступны для российской древесины. Упал спрос на сырьё и на внутреннем рынке. С июля прекратился экспорт в страны ЕЭС, куда уходили наши пиломатериалы, пеллеты и многие другие виды продукции. А как вам известно, наша продукция, прежде всего, была ориентирована на экспорт в Европу. Изменения во внешней среде потребовали от нас пересмотра и уточнения выбранных приоритетов», — отметил Александр Чуркин.
По словам председателя Совета директоров АО «Группа компаний «Вологодские лесопромышленники», на объёмы производства леспрома в этом году повлияли не только введённые Европой санкции, но и экономические факторы, такие как существенное увеличение транспортных расходов в 3–5 раз, снижение стоимости товара в КНР и, конечно же, укрепление курса рубля, о котором «Лесной комплекс» уже писал ранее. К этому стоит также прибавить проблемы с поставками техники и оборудования, подорожавшее топливо и т. д.
«В связи с чем многие лесопромышленные предприятия не только значительно снизили объёмы производства, но и вынуждены выводить работников на простой вплоть до сокращения. При этом значительная часть лесопромышленных предприятий является градообразующими не только для населённых пунктов, но и для целых районов», — подчеркнул Г-н Чуркин.
Предложения есть, а помощи нет
Сами лесопромышленники без дела, однако, не сидят. По словам Александра Чуркина, в различные правительственные органы регулярно поступают обращения от представителей лесного бизнеса с предложениями действенных мер поддержки ЛПК. Однако со стороны властей действительно серьёзного отклика не наблюдается до сих пор.
Представитель ГК «ВЛП» отметил, что на сегодняшний день единственными мерами, которые были приняты и которые, к слову, лесопромышленники не предлагали, стали сокращение сроков проведения государственной экспертизы проекта освоения лесов и увеличение периода действия лесных деклараций в целях заготовки древесины, поданных до 1 мая 2022 года. И эти меры на деле практически не повлияли на положение дел в отрасли. Однако если власти продолжат текущую политику и так ничего и не предпримут в ближайшее время, то уже в 2023 году отрасль столкнётся с массовыми остановками производства.
«В письмах, направленных как от Группы компаний «Вологодские лесопромышленники», так и от Союза лесопромышленников и лесоэкспортёров Вологодской области, в том числе поддержанных Губернатором области О. А. Кувшинниковым, содержались конкретные предложения по мерам поддержки предприятий лесной отрасли».
Одна из наиболее обсуждаемых инициатив Группы касается развития водных артерий и водного речного транспорта. Речь идёт о транспортировке грузов по Волго-Балтийскому водному пути и Волго-Донскому каналу — компания пользовалась этим логистическим путём и ранее, так как «ЛДК № 2» находится непосредственно на этом канале. Группа обратилась в Правительство РФ с предложение по ремонту шлюза на Волго-Балте для увеличения пропускной способности.
Ещё лесопромышленники предлагают субсидировать расходы на транспортировку лесопродукции на экспорт, определить для предприятий СЗФО ежемесячную квоту на отправку прямых контейнерных поездов в азиатском направлении и в порты «Владивосток» и «Находка», а также организовать дополнительные железнодорожные пункты пропуска на границе с КНР и увеличить количество пунктов пропуска через границу с «дружественными» странами для убытия лесопродукции. Также ГК «ВЛП» настаивает на необходимости восстановления и наращивания контейнерных перевозок из порта Санкт-Петербург китайскими морскими линиями.
«Правительство обдумывает стимулирование закупок крупнотоннажных судов, в том числе иностранного производства, российскими компаниями. Речь идёт о субсидировании ставки по кредитам, которые будут обслуживать российские экспортно-импортные потоки, при этом импортировать судно и регистрировать его в российском реестре будет необязательно. По мнению экспертов, РФ нужен широкий спектр разнообразных и не производящихся на территории страны судов», — отметил Александр Чуркин в рамках блока «Вопросы-ответы».
Также отрасли помогло бы установление на 2022–2023 годы арендной платы за использование лесных участков, переданных в аренду для заготовки, на основании фактического объёма изъятия древесины арендаторами. Производителям пеллет, которые из-за санкций лишились основного рынка сбыта, может существенно облегчить жизнь перевод муниципальных котельных на биотопливо.
Лесопромышленники всё же тешат себя надеждой на то, что власти их услышат. Однако пока опыт показывает обратное: из многочисленных предложений представителей лесного бизнеса к сведению чиновниками были приняты единичные инициативы.
КРИЗИС НЕ ПОВОД СНИЖАТЬ СТАНДАРТЫ
Мария Кармакова, «Лесной комплекс»
Европейские санкции и ограничения коснулись практически всех сфер ЛПК России и заставили лесопромышленников пересмотреть свои подходы к ведению бизнеса. В число самых обсуждаемых вошёл вопрос о добровольной лесной сертификации. Если раньше наличие сертификата FSC, PEFC и SBP служило пропуском на зарубежные рынки, то теперь, с уходом этих организаций из России, подтвердить соответствие деятельности компании международным стандартам стало невозможно. Да, по сути, и незачем: даже при наличии таких сертификатов европейские рынки для российской древесины закрыты.
Значит ли это, что накопленные традиции и выработанные стандарты, на формирование и закрепление которых в России потребовалось два десятилетия, будут потеряны? И для чего лесопромышленникам тратить свои ресурсы на участие в добровольной лесной сертификации? Эти вопросы мы задали руководителю добровольной системы сертификации «Лесной эталон» Николаю Шматкову.
— Требования стандартов «Лесного эталона» полностью совпадают с требованиями стандартов FSC. Многие задаются вопросом, есть ли в этом смысл и не лучше ли создать национальную систему сертификации, которая будет учитывать особенности российского ЛПК?
— Стандарты FSC — теперь стандарты системы «Лесной эталон» — работают в России уже более 20 лет. За это время они прошли адаптацию к российским условиям, и происходила она в тесном диалоге всех заинтересованных сторон лесного сектора: лесопромышленников, учёных, экологов, природозащитников, представителей организаций социальной направленности — каждое изменение широко обсуждалось. Работа над последней версией стандарта заняла целых 6 лет!
Ценность стандартов «Лесного эталона» именно в том, что они являются продуктом консенсуса заинтересованных сторон. Да, сейчас в них много пунктов, оставшихся от международных требований и не имеющих большого значения для России. Возможно, потребуется дальнейшее упрощение стандарта без понижения его экологической и социальной планки. Но это, как и ранее, будет происходить в диалоге всех сторон и максимально открыто.
С другой стороны, наличие этих «избыточных» требований позволит предприятиям продавать продукцию на внешних экологически чувствительных рынках, когда они для нас откроются, и максимально легко вернуться в FSC, когда (и если) такой возврат будет возможен.
Безусловно, создать российскую надёжную, взвешенную, приемлемую для всех сторон российского ЛПК систему сертификации было бы решением правильным и оптимальным. Но в связи с этим возникает целый ряд вопросов.
Сколько времени займут разработка и обсуждение? Как организовать эти процессы, чтобы никто не остался в стороне? Будет ли система действительно надёжной, как будет контролироваться качество? Признают ли её общественные организации?
Будет ли сертифицированная продукция пользоваться признанием на внешних рынках? Стоит ли вообще изобретать велосипед заново? Это не риторические вопросы, а самые предметные, на которые необходимо найти ответ перед разработкой национальной схемы.
— По мнению лесопромышленников, участие в добровольной лесной сертификации не даёт никаких привилегий, зато налагает достаточно много обязанностей. В связи с этим у многих предпринимателей возникает вопрос: для чего им поддерживать эту систему? Особенно сейчас, когда у производителей очень туманные перспективы по сбыту своей продукции.
— О каких-то привилегиях речи и не идёт, не надо на них рассчитывать. Единственная преференция — не потерять клиента, который требует поставлять сертифицированную продукцию. Всё очень просто: добровольная лесная сертификация для абсолютного большинства лесозаготовителей — это чисто рыночный, не имиджевый механизм.
А для ритейла и крупных потребителей лесобумажной продукции — имиджевый, это механизм реализации КСО или ESG, мера контроля независимой стороной разных рисков (бесконтрольной заготовки древесины в малонарушенных лесных территориях, острых социальных и экологических конфликтов, незаконных рубок).
Ритейл и крупные потребители лесобумажной продукции начинают требовать у своих поставщиков пройти добровольную лесную сертификацию, возникает спрос на такую продукцию, и лесозаготовители также сертифицируются. Добровольность сертификации состоит в том, что если поставщик не может или не хочет участвовать в этой цепочке, то он ищет другой канал сбыта, меняет клиента.
В нынешних условиях перенасыщенности отечественного рынка и ценового демпинга найти новых клиентов не так легко. Они диктуют свои условия, в том числе могут потребовать сертифицировать продукцию, и производителю придётся это сделать.
— Какие риски в развитии лесопромышленного комплекса в России видят разработчики «Лесного эталона»? И как система добровольной сертификации позволит их предотвратить?
— Риски, можно сказать, традиционные: недостаточное восстановление лесов хозяйственно ценными породами; незаконные рубки, включая рубку здоровых лесов под прикрытием санитарных; рубка лесов, не имеющих (пока) государственного охранного статуса, но являющихся очень ценными для сохранения биоразнообразия и климатического баланса; формальное обсуждение планов лесозаготовок с населением, что ведёт к ущемлению прав людей и острым социальным конфликтам.
В стандартах системы «Лесной эталон» есть индикаторы, которые требуют от предприятий строгого контроля каждого из перечисленных рисков и многих других. Некоторые индикаторы в стандарте присутствуют уже много лет: по сохранению малонарушенных лесных территорий, по предотвращению незаконных рубок.
Другие были внесены совсем недавно — по предотвращению псевдосанитарных рубок, по честной оценке результатов лесовосстановления. Пока трудно сказать, будут ли они работать эффективно или со временем их придётся усилить.
— Нередко в адрес представителей природоохранных организаций звучат обвинения в том, что они усложняют лесопромышленникам работу, ограничивая их доступ к лесным ресурсам, в том числе там, где никаких рисков нет. Схожие упрёки адресуют и тем, кто продвигает лесную сертификацию. Как бы вы ответили на эти обвинения?
— За три десятилетия работы в общественных экологических организациях и в добровольной лесной сертификации я нечасто сталкивался с такими обвинениями, хотя такое было, конечно. Некоторые лесопромышленники даже на картину «Утро в сосновом лесу» смотрят оценивающе, прикидывают, какая кубатура зря пропадает.
Но обычно они согласны с ценностями участков леса, на которых должно быть ограничено лесопользование. Просто других доступных лесных ресурсов уже не осталось из-за десятилетий бесхозяйственного, истощительного использования.
Подчеркну, что стандарты «Лесного эталона» являются продуктом консенсуса, а не перелома противостоящей стороны «об колено». Они не до конца устраивают экологов — те хотели бы видеть ещё больше «заповедных» участков, не до конца устраивают лесозаготовителей — те хотели бы заготавливать больше.
Но ценность консенсуса в том, что обе стороны «обижены» примерно одинаково и, скрепя сердце и скрипя зубами, соглашаются жить и работать по консенсусному стандарту.
Рвение некоторых крупных компаний к разработке национальной схемы как раз состоит в том, что у них есть иллюзия, будто бы можно разработать систему с гораздо менее жёсткими экологическими и социальными требованиями и с «благословения» государства эти «лёгкие» требования станут новой нормой.
Но будет ли такая система воспринята экологически ответственными потребителями и рынками — огромный вопрос. Этот «хитрый» ход может, как часто бывает, обернуться против самих хитрецов и дискредитировать компании.
— В августе «Лесной эталон» был зарегистрирован в Едином реестре зарегистрированных систем добровольной сертификации, почему это значимое для организации событие?
— «Лесной эталон» — российская система, и мы должны выполнять все требования национального законодательства, в том числе по добровольным системам сертификации. Регистрация Росстандартом в Едином государственном реестре говорит о том, что наша система прошла проверку государственных органов и соответствует требованиям, предъявляемым к системам добровольной сертификации.
В ближайшем будущем органы по сертификации, уполномоченные нами для оценки соответствия в системе «Лесной эталон», пройдут процедуру аккредитации в Росаккредитации, чтобы подтвердить свою профессиональную компетенцию.
Цель государства — сделать деятельность системы добровольной сертификации прозрачной для граждан, гарантировать беспристрастность и надлежащее качество услуг со стороны органов по сертификации для организаций.
Наша задача — сделать так, чтобы требования наших стандартов соответствовали ожиданиям потребителей продукции из древесины с точки зрения социально-экологической ответственности, а качество работы наших органов по сертификации в ходе сертификационных оценок не вызывало нареканий у заинтересованных лиц.
— Сколько на сегодняшний день выдано сертификатов «Лесного эталона»? Что за компании являются их держателями, и что побудило их обратиться в вашу организацию?
— По состоянию на 18 октября в системе «Лесной эталон» зарегистрировано 74 сертификата: 8 — по лесоуправлению и 66 — по цепочке поставок. Держатели сертификатов находятся в 30 регионах. Это совершенно разные по своим размерам и объёмам производства компании: есть как малые, так и средние, и крупные: в числе последних, например, «Готэк», «Кастамону», Архангельский ЦБК.
Сертифицированные компании производят самую разную продукцию: от необработанной древесины до стройматериалов, мебели, бумаги, есть интересные позиции вроде полок, обоев или даже санок.
Основной фокус внимания у многих производителей сместился на внутренний рынок РФ, даже если раньше это было не так. Как говорят сами держатели сертификатов, основная причина, которая подтолкнула их к сертификации, — запрос клиентов, которые хотят снизить свои риски.
Кроме того, многие отмечают, что хотят иметь подтверждение своего ответственного подхода, которое им привил FSC, и поэтому получают сертификат нашей системы. Кстати, среди сертифицированных по «Лесному эталону» компаний уже есть и те, кто не был ранее вовлечён в FSC, их доля составляет около 10-15%.
— Какие прогнозы вы строите относительного дальнейшего развития добровольной лесной сертификации в России? «Лесной эталон» не единственная система, появляются и другие (например, «Устойчивый лес»), как относитесь к такой конкуренции?
— Прогнозы — дело в принципе неблагодарное, а теперь прогнозы даже на три дня вперёд уже можно считать долговременными, слишком быстро и кардинально меняется реальность. Но считаю, что, несмотря на глубокий кризис, люди и компании должны продолжать думать о сохранении лесов и о своей роли в этом процессе.
Выбор в пользу сертифицированных товаров — это посильный вклад, который может внести каждый, даже не вставая с дивана, выбрав экологичную продукцию в один клик.
Тем не менее основным двигателем сертификации сейчас являются не индивидуальные, конечные потребители, а торговые сети и крупные компании, которые пытаются снизить экологические и социальные риски, связанные с использованием лесов.
Думаю, что сертификация, как сам процесс, так и поиск и выбор сертифицированной продукции, всё больше будет уходить в «цифру», в технологичные и наглядные инструменты. Бренд «Лесной эталон» — «говорящий», он ближе к лесам и потребителям, чем три иностранные буквы. И мы надеемся, что скоро он станет хорошо узнаваемым и популярным.
А к конкурентам я отношусь с большой симпатией и уважением. Думаю, им будет очень трудно с нами соперничать, а для нас это станет дополнительным стимулом развития.
— Ранее были озвучены планы о выходе «Лесного эталона» на международные рынки, в частности, планы по сотрудничеству с Республикой Беларусь. Есть ли динамика в этом направлении? Как, на ваш взгляд, должно выстраиваться взаимодействие с белорусской стороной?
— Динамика есть. В частности, уже выданы первые сертификаты цепочки поставок в Республике Беларусь. Также мы выработали нашу внутреннюю позицию в отношении сертификации лесоуправления: мы не считаем себя вправе использовать стандарт FSC Беларуси. С такой инициативой может выйти сама группа разработчиков стандарта в этой стране, тогда мы сможем вести диалог о совместной работе.
Но при этом необходимо будет решить, что делать с рисками, которые были выявлены FSC в социальной сфере ЛПК Беларуси и, вероятно, послужили причиной терминирования всех сертификатов.
Что касается рынков других дружественных стран, например, Вьетнама и Индии, то, как заявляют торговые представительства РФ из этих регионов, сертификация может помочь в заключении контрактов и реализации продукции, поскольку вопрос международных обязательств в области природоохранных мер актуализирован в этих странах на государственном уровне.
«Лесной эталон» может стать тем сертификатом, который поможет убедить зарубежных партнёров в соответствии экологическим и социальным требованиями российской лесопродукции.
