Обзор СМИ от 20 апреля 2022 года

РОЛЬ ИННОВАЦИЙ В СОВРЕМЕННОМ ЛЕСНОМ КОМПЛЕКСЕ

 

Павел Трушевский, собственник ООО «Сибирский биоуголь», Гарик Гаспарян, д-р техн. наук, директор ООО «Сибирский биоуголь», «Леспроминформ»

 

Россия всегда славилась лесными богатствами, но доступных лесов год от года становится меньше. Одновременно в мире на фоне перехода к Индустрии 4.0 расширяется предложение современных строительных материалов и технологий, нивелирующих преимущества северной древесины.

Проблема в том, что руководители и отрасли, и отдельных предприятий продолжают принимать управленческие решения, исходя из парадигмы незаменимости русской древесины на внешнем рынке.

По мнению авторов статьи, инновационность – важнейший фактор конкурентоспособности каждого производства и лесной промышленности в целом. На примере ООО «Сибирский биоуголь» описан путь от научных исследований до выпуска собственной линии оборудования по производству продукции глубокой переработки с высокой добавленной стоимостью.

 

Павел Трушевский учредил с 2006 года несколько сервисных компаний в лесной отрасли. Инженер-технолог деревообработки по образованию, Павел основал ООО «Лесная сертификация», самую крупную российскую аудиторскую компанию, занимающейся сертификацией FSC, PEFC и SBP. С 2017 года развивает ООО «Сибирский биоуголь».

Доктор технических наук, профессор Гарик Гаспарян перешел в проект «Сибирский биоуголь» с позиции врио ректора ФГБОУ ВО «Братский государственный университет».

 

Лесной комплекс не относится к наиболее инновационно продвинутым отраслям в России. На то есть много причин:

- историческое наследие;

- отсутствие четкой и понятной государственной стратегии развития лесного комплекса;

- отсутствие запроса на принципиально новые продукты;

- преобладание подхода hardware над software (из «купить харвестер» и «поставить продвинутую систему управления запасами» все выберут харвестер);

- нежелание собственников предприятий менять модель ведения бизнеса с ресурсоориентированной на перерабатывающую (= «чем больше аренда, тем лучше»);

- слабая связь науки с реальной жизнью – отсутствие трансфера технологий из лаборатории на предприятие;

- децентрализация активов и, как следствие, отсутствие единого окна для переговоров с властью, зарубежными рынками (преобладание малого и среднего бизнеса в результате приватизации лесхозов);

- нежелание платить высококлассным непрофильным экспертам (юристам, экономистам, финансистам, CIO, CTO и пр.) за выполнение непроизводственных задач.

Даже реализуя приоритетные проекты в области использования лесов, большинство собственников предприятий сначала подбирают арендную базу и под полученную структуру насаждений начинают формировать перерабатывающие мощности. А ведь это самые продвинутые компании, имеющие значительные финансовые ресурсы, и они могли бы позволить себе инвестиции в интеллект.

Интеллектуальный потенциал любой организации первичен, а драйвером ее роста выступают вложения в корпоративную культуру, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. Отечественному лесному бизнесу следует постепенно отходить от ориентации на расчетную лесосеку в сторону поиска и внедрения решений по более эффективной переработке древесины. Это неизбежно, поскольку экономически доступные леса сокращаются, плечо вывозки растет, крупные игроки начали объединение активов.

Но самое главное, что мы не можем существовать в изоляции от происходящего в мире, где ведется активная работа, которая в перспективе 15–20 лет сведет на нет преимущества высококачественной северной древесины высокой плотности. В сравнении с российской качество плантационной древесины гораздо ниже, но это быстро компенсируется за счет появления новых материалов на основе древесного волокна (в основном композитных строительных и отделочных материалов).

Лишь у немногих предприятий малого и среднего размера есть статья расходов на R&D, будь то поиск новых материалов, технологий или анализ научных публикаций… Так происходит не потому, что некрупные лесные предприятия не могут себе позволить думать о «высоком», скорее, это следствие исторически сложившегося подхода к управлению: раз все и так работает, зачем что-то менять.

НИОКР – вовсе не прерогатива крупных холдингов со сложной структурой управления и доступом к дешевым деньгам. Малому и среднему бизнесу такие исследования не только по плечу (и по карману), но и жизненно необходимы, если лесной комплекс не хочет утратить свое главное и одно из немногих преимуществ – доступ к качественной древесине.

Рассмотрим опыт разработки и внедрения технологии конвейерного (непрерывного) пиролиза кусковой и брикетированной древесины ООО «Сибирский биоуголь» – результат 4,5 лет непрерывной работы.

Бизнес начался классически – с идентификации чужой проблемы, решив которую, можно было заработать. В 2016 году Павел Трушевский вместе с несколькими инвесторами намеревался взять в концессию крупную котельную, реконструировать ее с переводом на древесное топливо и зарабатывать на небольшой разнице в себестоимости электроэнергии за счет перехода с мазута и угля на отходы лесопиления. Оценив риски, вызванные прежде всего влиянием угольного лобби, решили не связываться с этим бизнесом.

В стремлении реализовать инновационный проект задумались о непрерывном пиролизе, фактически о конвейере по производству брикетированного угля, превосходящего по цене кусковой и насыпной уголь, а также брикеты и пеллеты.

Прежде всего нужно было понять, насколько угольное производство интересно отрасли, найти свою нишу. Авторы изучили технологии производства брикетов и топливных гранул. И если производство топливных брикетов – удел малого бизнеса с преобладанием так называемых гаражных производств, то с пеллетами все оказалось сложнее.

На первый взгляд, пеллетные производства можно организовать на основе некрупного лесопиления, но на практике среднему и малому бизнесу далеко не просто заработать на их производстве. Почему? Покупатели (с преобладанием посредников) просят большие партии, что требует формирования запасов пеллет, а деньги «зависают» на дебиторском счете. Как низкомаржинальный продукт, пеллеты могут стать источником прибыли только при масштабировании, то есть зарабатывании на объеме. Европейским потребителям нужна SBP-сертификация, которая, в свою очередь, требует FSC- или PEFC-сертификации лесоуправления поставщиков, которых без собственной арендной базы достичь почти нереально. К тому же для производства качественных пеллет с последующей ENplus-сертификацией необходимо обеспечить стабильное поступление сырья из известных источников.

То есть пеллетный завод стоит строить, если есть собственная лесозаготовка и крупное лесопильное предприятие, но что делать с отходами деревообрабатывающим производствам средней мощности. Брикеты, пеллеты выпускать – для них вариант неподходящий.

При анализе предлагаемых технологических решений непрерывного пиролиза кусковой или прессованной древесины нам не удалось обнаружить в мире ни одной готовой полностью автоматизированной установки с минимизированными рисками, связанными с производственной безопасностью и негативным воздействием на окружающую среду.

Все известные пиролизные установки непрерывного действия работают только с насыпным углем.

Маркетинговое исследование показало, что у брикетированного угля хороший потенциал сбыта как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Команде разработчиков было важно не повторять уже имеющееся оборудование (а рынок сбыта самого угля подтверждался), поэтому приняли решение выстроить компанию вокруг полного цикла научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по проектированию собственной линии.

«Сибирский биоуголь» начал долгий путь к успеху в 2017 году. Очень много времени заняло изучение продукта, вместе с профильными и непрофильными институтами детально разбирались в свойствах угля, а также физике и химии пиролиза, в особенностях существующих пиролизных камер классического периодического действия. Компания открыла собственный R&D-офис в Калуге и создала опытно-производственную площадку в Первомайском районе Томской области.

Задействовав свой штат инженеров-конструкторов, компания потратила более трех лет на разработку комплекта конструкторской документации, сосредоточившись в итоге на трех ключевых узлах: сушильном комплексе на базе аэродинамической сушки, пресс-брикетере с автоматическим отпилом и пиролизном комплексе конвейерного типа.

Много усилий было потрачено на первые два узла, поскольку выяснилось, что конструкционные особенности предлагаемого на рынке оборудования не позволяют на его основе построить непрерывный технологический процесс. Такие элементы, как теплогенератор, зона приема сырья, оборудование для аспирации и внутрицеховой логистики материалов каких-либо улучшений не потребовали.

В итоге компания пришла к созданию энерготехнологического комплекса по производству древесно-угольного брикета из отходов деревообработки с рабочим названием SB-120, который включал полный комплект конструкторской документации, функционирующий прототип спроектированного оборудования, систему управления с интегрированным цифровым двойником производственной линии и обеспечивал стабильное производство брикетированного угля в небольших объемах.

На момент написания статьи компания профинансировала сборку полноценной конвейерной пиролизной линии производительностью 120 т в месяц. Пусконаладка и начало эксплуатации запланированы на июнь-июль 2022 года.

С пуском линии «Сибирский биоуголь» придет к логическому завершению цикла научных и опытно-конструкторских работ, а технология непрерывного пиролиза избавится от ярлыка «уникальности», который, кстати, сильно мешает масштабированию.

В течение полутора лет компания изучала рынок сбыта угля. Весь объем, производимый микромоделями на опытно-производственной площадке, продается на внутреннем рынке, но для этого пришлось сформировать собственный отдел сбыта.

Опыт компании «Сибирский биоуголь» показал, что стандартная система управления и традиционный иерархический подход не будут способствовать развитию инноваций. В первую очередь собственник отказался от стандартной вертикальной структуры строгой подчиненности, чтобы каждый сотрудник предприятия мог в любой момент напрямую обратиться к нему, не боясь «прыгать через голову» своего начальника.

Несмотря на особенности инвестиционного этапа, «Сибирский биоуголь» нанимал только лучших специалистов разных компетенций, формируя сбалансированную команду. Не экономили и на обучении – в компании учатся все и всегда. Культура улучшений и изменений заключается в поощрении инициативы и готовности принимать ошибки. Без ошибок невозможно движение вперед. Со временем в компании перешли от управления одним большим бизнес-процессом к реализации мини-проектов. У каждого такого проекта есть руководитель продукта, при этом он не обязательно должен быть руководителем подразделения, а команды формируются по кросс-функциональному принципу.

Проектируя SB-120, создатели ориентируются на дальнейшее развитие технологии с целью диверсификации конечной продукции. Рынок брикетированного угля для барбекю ограничен, однако другие углеродсодержащие продукты обеспечены рынками сбыта. Кроме того, большой потенциал заключен в использовании парогазовой смеси как вторичного продукта пиролиза (сейчас производители в лучшем случае дожигают эту смесь).

В качестве стратегического плана действий служит карта цифровой трансформации, в которой определены перспективы использования современных технологий (аддитивное производство, коботы, превентивные технологии для планирования сервиса, дополненная реальность, сенсоры и т. д.). Карта используется для сочетания долгосрочных планов и мини-проектов, фокус развития сохраняется.

«Сибирский биоуголь» не собирается останавливаться на пиролизе прессованной древесины и делает ставку, с одной стороны, на использование новых технологий, а с другой – на рачительное освоение лесного ресурса, вовлечение в переработку низкосортной древесины с прицелом на малый и средний бизнес.

Линия по производству брикетированного угля SB-120 – это основа для дальнейшего расширения линейки углеродсодержащей продукции, перехода на выпуск высокомаржинальных видов угля.

 

***

Что хочется сказать в заключение.

Инновации в лесной отрасли не только возможны, но и необходимы. И инновационной компанией может стать не только вертикально ориентированный холдинг. «Сибирский биоуголь» развивался на инвестиции собственника, без государственной поддержки и денег венчурных инвесторов. Основой стала культура изменений, принятая в компании, а также команда, поддерживающая эти изменения. Также необходимо поддерживать интерес специалистов, постоянно обучая их. Это сейчас совсем не дорого.

Изучение развития лесной отрасли в мире, постоянный поиск новых видов продуктов, точечные изменения используемой на производстве технологии – обязательные атрибуты современной компании. В мире, где изменения происходят все быстрее, предприятия лесного комплекса оказались в наиболее уязвимом положении, а сокращающийся доступ к ресурсу лишь подтверждает трудности, с которыми столкнется отрасль. Невозможно сохранять достигнутый уровень рентабельности без качественных изменений действующей бизнес-модели. Так или иначе, ни один внешний консультант не разработает долгосрочную политику выживания, а если повезет, то развития.

Руководители и собственники предприятий должны возглавить их трансформацию, формируя культуру изменений, создавая соответствующую команду и подпитывая таланты. Не надо игнорировать вызовы внешней среды, нужно использовать новые технологии, учиться адаптивности.

Будущее инноваций в лесном секторе – в том числе создание партнерских схем с инжиниринговыми компаниями, таких как «Сибирский биоуголь», и владельцев древесного сырья. Задачей этих партнерств станет поиск новых технологий и продуктов на основе древесного волокна.

Но без заинтересованности лесного бизнеса в инновациях и изменениях отрасль останется в позиции производителя доски и плит – материалов, которые очень скоро будут замещаться новыми видами продукции.

 

«ВЫСОКАЯ ЛЕСИСТОСТЬ – НИЗКИЙ УРОВЕНЬ РАЗВИТИЯ ЭКОНОМИКИ»

 

Мария Алексеева, «Леспроминформ»

 

Правительство Российской Федерации утвердило на 2022 год единый федеральный план работ по устройству лесов в стране. С 1 января нынешнего года полномочия в сфере лесоустройства полностью перешли на федеральный уровень. В правительстве объяснили этот шаг необходимостью выполнять работы комплексно и планомерно.

Насколько эффективным собственником лесов является государство и как сделать лесную отрасль прибыльной – эти и другие вопросы корреспондент журнала «ЛесПромИнформ» обсудила с Эдуардом Авдеевым, доцентом кафедры геоэкологии и лесоустройства НовГУ имени Ярослава Мудрого.

 

– Эдуард Александрович, какие проблемы лесоустройства в России вы считаете наиболее актуальными?

– Лесоустройство представляет собой систему взаимосвязанных мероприятий, которые проводятся в целях получения актуальных и достоверных сведений о лесах для планирования лесохозяйственных мероприятий и использования лесов. Основная проблема как лесоустройства, так и всего лесного хозяйства в России – отсутствие в лесу хозяина. Земли лесного фонда РФ находятся в государственной федеральной собственности, а атрибуты собственности – пользование, владение и распоряжение – в разных руках. При этом распорядителем лесных ресурсов является чиновник, который при продолжительном цикле лесовыращивания не имеет достаточной мотивации на ведение эффективного хозяйства и не несет никакой ответственности за конечный результат. Такой распорядитель лесными ресурсами в лучшем случае будет формально соблюдать рамки законодательства, и, чем длиннее чиновничья цепочка от владельца до распорядителя, тем более неэффективным будет управление. В России она, пожалуй, самая длинная в мире – от Федерального агентства по управлению государственным имуществом до участкового лесничества. А ввиду огромной территории России, количества таких цепочек, человеческого фактора и пестроты местных условий, эта самовоспроизводящаяся система с трудом справляется со сбором и отправкой многочисленной отчетности. Таким образом, система управления лесным хозяйством превращается в филиал службы государственной статистики, и вероятность организации эффективного лесного хозяйства стремится к нулю. И ситуация не меняется столетиями. Об этом писал лесничий Петр Жудра еще в 1872 году: «Нашему лесничему приходится выбирать одно из двух: быть хозяином или чиновником. К первому влечет, быть может, призвание и чувство долга, но личная выгода и страх ответственности заставляют выбирать последнее. При наличии хорошего лесоуправления совершенствование лесного хозяйства обеспечено и происходит автоматически, при плохом лесоуправлении самые прекрасные лесоустроительные проекты, наипревосходнейшие лесные школы и опытные станции не смогут быть полезны…»

Значительная часть Лесного кодекса РФ посвящена распределению прав, обязанностей и полномочий, которые с уже привычной регулярностью при принятии очередных поправок переходят от одних субъектов лесных отношений к другим и обратно. В этих условиях вполне логично предусмотрены полномочия на проведение плановых и внеплановых проверок исполнения преданных полномочий. Ну и, конечно, ожидаемо, в «мутной воде» всеобщего недоверия становится актуальной декриминализация лесного комплекса. И контрольно-надзорные ведомства, добросовестно выполняющие свои обязанности, привносят новые краски и оттенки в лесную терминологию и трактовку обширного лесного законодательства.

Сложившаяся в России система лесного хозяйства – химера. В условиях рыночной экономики создана жесточайшая монополия на лесные ресурсы, помноженная на избыточную нормативную зарегулированность отрасли. Такой монополии не было даже при плановой экономике в СССР, когда леса закреплялись за различными ведомствами (Гослесхозом, Минлеспромом, Минсельхозом, Минобороны) и удовлетворяли потребности всех отраслей народного хозяйства и населения. Все это препятствует формированию эффективного устойчивого лесного хозяйства, без которого нет и не будет запроса на актуальное, корректное и эффективное лесоустройство.

Лесоустроительные проекты сейчас составляются без учета рыночного спроса на лесные ресурсы, доходности рекомендуемых рубок. Не делаются долгосрочные прогнозы динамики породно-возрастной структуры лесного фонда в зависимости от альтернативных стратегий рубки и воспроизводства лесов, а без них невозможно оценивать экологические и социальные последствия современного лесопользования в долгосрочной перспективе и управлять лесом устойчиво. Решать такие сложные аналитические задачи во многих странах лесоводам помогает компьютерная техника. Специализированные программы служат инструментом анализа хода роста древостоя на базе геоинформационных технологий и системой поддержки принятия решений для лесного хозяйства. Такие программы позволяют моделировать развитие древостоев в определенных условиях, при различных сценариях ведения лесного хозяйства, которые можно применять в автоматическом и изменять в ручном режиме с учетом текущей и прогнозируемой конъюнктуры на рынке лесоматериалов.

 

– Применим ли в наших условиях опыт других стран? У кого и чему стоило бы поучиться?

– Чтобы не изобретать велосипед, нам необходимо анализировать историю развития российского лесоводства и использовать опыт стран с развитым лесным хозяйством – Швеции, Финляндии, Канады и т. д. Однако недопустима и другая крайность – слепое копирование правил ведения хозяйства в этих странах. Об этом еще в середине ХIХ века писал патриарх российского лесоводства А. Е. Теплоухов. Во-первых, и у них есть недостатки, а во-вторых, требуется корректировка с учетом географических, природно-климатических и социально-экономических особенностей нашей страны. Главное, что нужно позаимствовать у зарубежных коллег, это системный и комплексный подход при организации лесной отрасли.

 

– Насколько верно мнение: леса хоть и возобновляемый ресурс, но и они истощаются?

– Лес – самоподдерживающаяся экологическая система. Чтобы обеспечить себя и будущие поколения этим важнейшим ресурсом, люди должны использовать его не быстрее, чем он успевает возобновляться. И поэтому в лесном хозяйстве лесопользование осуществляется в рамках расчетной лесосеки, которая представляет допустимый ежегодный объем изъятия древесины, обеспечивающий многоцелевое, рациональное, непрерывное, неистощительное использование лесов. В Новгородской области за последние 10 лет расчетная лесосека используется на 40% (в том числе на 62% по хвойному и на 33% по мягколиственному хозяйству). Таким образом, в нашем регионе вырубается меньше половины установленного нормативами объема древесины. Казалось бы, истощение лесов Новгородской области не угрожает. Но в этой ситуации существуют две противоположные токи зрения.

С одной стороны, от руководителей различного уровня часто можно слышать призывы повысить использование расчетной лесосеки, с другой – есть мнение об истощении лесов, которое справедливо основано на некорректности определения размера расчетной лесосеки. Многие авторы признают, что среди известных методов определения размера расчетной лесосеки нет ни одного универсального. Специалисты продолжают искать более гибкие алгоритмы.

Негативно сказываются на точности этого расчета следующие факторы. Во-первых, устаревшее и некачественное лесоустройство. О причинах и возможных путях решения этой проблемы сказано выше. Во-вторых, отсутствие учета экономической эффективности лесопользования, связанной с ухудшением качественной структуры лесов и экономической доступности лесных ресурсов. Это приводит к так называемым местным перерубам. То есть в тех лесных массивах, где есть дороги для вывозки древесины, происходит интенсивная вырубка, а там, где нет дорог, их приходится строить и заготовка древесины становится убыточной, поэтому почти не ведется. Собственник леса устранился от лесопользования и не спешит строить лесные дороги и повышать капитализацию лесов, а действующие лесопользователи не являются собственниками леса, и их мотивация по развитию лесной инфраструктуры предсказуемо ограничена экономической целесообразностью. Вот и получается загадка про волка, козу и капусту. И пока эту детскую загадку не могут отгадать, сеть лесных дорог, когда-то построенная государственными комплексными лесопромышленными предприятиями, приходит в непригодное состояние. Узкоколейные железные дороги разбирают, а автомобильные дороги разрушаются от интенсивного использования. У лесопользователей, построивших за последние 10 лет в Новгородской области около 60 км новых дорог, появляется вопрос о статусе этих дорог. У региональных властей ожидаемо нет ответа, так как земли лесного фонда находятся в федеральной собственности. Таким образом, в условиях неуклонного ухудшения транспортной доступности лесов можно говорить об истощении экономически доступных лесных ресурсов.

 

– Как лесозаготовка влияет на экосистему регионов РФ?

– Даже такое неравномерное по территории лесопользование не оказывает существенного негативного влияния на природные экосистемы, так как соблюдение организационно-технических элементов рубок (размер, ширина, направление и сроки примыкания лесосек) обеспечивает успешное лесовосстановление на вырубках, даже если оно происходит за счет малоценных пород. Общая площадь лесов не уменьшается, а изменяется их качественная структура. Более того, по официальной статистике лесистость Новгородской области 64%. Это очень высокий показатель. Известный ученый А. А. Молчанов в начале 70-х годов прошлого века рассчитал оптимальную для Новгородчины лесистость – 35%. Таким образом, текущая лесистость области превышает оптимальную в 1,8 раза. На одного жителя Новгородской области, включая и городское население, приходится более 5,6 га покрытых лесом земель, что соответствует среднему показателю по России, в 3,2 раза превышает среднеевропейский и в 9,3 раза – среднемировой. Этот показатель в соседних областях: Псковской – 3,3 га/чел., Тверской – 3,5 га/чел., Ленинградской (вместе с Санкт-Петербургом) – 0,7 га/ чел. Но и это еще не все – в официальной лесистости региона не учтены леса, выросшие на землях сельскохозяйственного назначения, которые до сих пор числятся пашней, сенокосами и пастбищами. По оценке Гринпис, более 400 тыс. га таких земель в Новгородской области уже покрыты лесом и около 150 тыс. га в ближайшем будущем добавятся к ним.

 

– Тогда как вы оцениваете углеродные проекты в рамках ЛПК и «налог на углеродный след»?

– Лесистость считается биоиндикатором эколого-экономического состояния территории. С одной стороны, высокая лесистость ситуативно открывает возможности монетизации дополнительного депонирования углерода в лесах. В странах Евросоюза уже введен углеродный налог как одна из форм налога на загрязнение окружающей среды. Для поддержки конкурентоспособности своих предприятий Евросоюз разрабатывает проект введения углеродного налога на продукцию, импортируемую из стран, где этого налога нет. Пока механизмы на рынке трансграничного углеродного регулирования только формируются. При этом леса России могут обеспечить экспортерам российских углеродоемких товаров их углеродную нейтральность. Для этого можно предусмотреть прямые инвестиции этих компаний в охрану, защиту и воспроизводство российских лесов либо ввести дополнительный налог, средства которого будут использованы на указанные цели.

С другой стороны, высокая лесистость указывает на низкий уровень развития экономики, что свидетельствует о необходимости выстраивания гармонично развитого народно-хозяйственного комплекса, без которого невозможно устойчивое развитие региона.

 

– Около 10 лет назад в России стали говорить об интенсивной модели ведения лесного хозяйства. В то же время в Канаде, к примеру, экстенсивную модель успешно эксплуатируют и не планируют менять. Вы сторонник какой концепции?

– Об интенсивной модели ведения лесного хозяйства говорят не 10 лет, а столько, сколько я себя помню. Так, в 1974 году в журнале «Лесное хозяйство» была опубликована статья министра лесного хозяйства РСФСР А. И. Зверева «Интенсификация лесного хозяйства – наша задача». Но говорить можно все что угодно – это ведь не мешки с ПМЗК (посадочный материал с закрытой корневой системой – Прим. ред.) таскать. При этом важно определиться с терминологией, так как зачастую интенсивную модель лесного хозяйства сводят к снижению возраста спелости лесных насаждений. В экономической теории такая модель предполагает повышение интенсивности производства за счет более полного использования каждой единицы ресурсного потенциала, что достигается за счет роста производительности труда, лучшего использования материалов, повышения отдачи основных фондов. Применительно к лесному хозяйству это рост производства лесной продукции с единицы площади лесов на основе применения более совершенных средств, технологий и методов производства – комплексного использования лесных ресурсов, эффективных систем рубки, восстановления и ухода за лесом, механизации, химизации, мелиорации, селекции, лесопромышленной интеграции и эффективной организации труда, достижений науки, передового опыта и т. д.

В России идет лихорадочный поиск путей вывода лесной отрасли из кризиса. В связи с этим модным стал вопрос: по какой модели развиваться лесному хозяйству в России – экстенсивной или интенсивной? Такая формулировка весьма некорректна. Лесное хозяйство должно быть эффективным и устойчивым, чтобы влиться гармоничным трезвучием из экономических, экологических и социальных функций в симфонию лесных экосистем. Это возможно только при наличии базиса – упомянутого выше эффективного собственника. А модель лесного хозяйства, которую выберет собственник, это надстройка. Экстенсивная и интенсивная модели в различных условиях могут быть одинаково эффективными, при этом уровень интенсивности хозяйства может быть разным. Выбор модели зависит от многих факторов, можно выделить природно-климатические, социально-экономические, инфраструктурные условия, целевое направление хозяйства и размер лесного участка.

В соседней Финляндии, где природно-климатические условия схожи с наблюдаемыми на Северо-Западе России, реализуется модель более интенсивного лесного хозяйства. Это обусловлено мощно развитой лесоперерабатывающей промышленностью и близостью емкого европейского рынка сбыта, что порождает высокий устойчивый спрос на древесину и продукты ее переработки. В России нет недостатка древесины, но есть неэффективное управление лесными ресурсами. Кроме того, в Финляндии более 60% лесов находятся в частной собственности, при этом средний размер финского частного лесного землепользования 30 га. Чтобы хозяйство в таких мелких имениях было эффективным, оно просто обречено на высокую интенсивность. В таких случаях нередко применяется система непрерывного пользования лесом дауэрвальд.

Еще одним важным условием применения интенсивной модели является высокая транспортная доступность лесов. Плотность сети лесных дорог в Финляндии составляет 12,3 км на 1000 га лесных земель, а в России – всего 1,5 км. Также известны риски и недостатки интенсивной модели, связанные со снижением биоразнообразия и устойчивости лесных экосистем и необходимостью существенного увеличения затрат на лесное хозяйство. Таким образом, для всеобщей интенсификации лесного хозяйства в России сегодня нет объективных предпосылок. Вместе с тем российских лесных чиновников разного уровня будоражат прибыли, получаемые финскими лесоводами с единицы площади лесных земель. И идеи интенсификации лесопользования неуклюже пытаются уравновесить интенсификацией лесовосстановления в виде вредных обязательных требований по использованию посадочного материала с закрытой корневой системой (ПМЗК) при лесовосстановлении на минимум 20% лесокультурных площадей, а с марта 2025 года – минимум 30%. Эти требования приведут лишь к увеличению затрат на посадочный материал в 3–4 раза, а на конечный результат, при традиционно недостаточном лесоводственном уходе, они не повлияют. Введение таких требований похоже на попытку оправдать уже затраченные бюджетные средства на проектирование и строительство сети теплично-питомнических комплексов. К сожалению, при принятии таких решений не был учтен отрицательный опыт отечественного лесного хозяйства по внедрению ПМЗК в прошлом веке. Даже в те годы, когда государственные комплексные лесопромышленные предприятия осуществляли регулярное проектирование, строительство и содержание дорожной сети в лесах, лесная инфраструктура недотягивала даже до нормативных требований. А большой вес и объем партии ПМЗК серьезно затруднял доставку посадочного материала на лесокультурную площадь. Такое директивное навязывание интенсификации усугубляет убыточность лесного хозяйства России. В то же время, на наш взгляд, сегодня в стране есть потенциал интенсификации лесного хозяйства за счет активного применения общеизвестных классических лесоводственных приемов и технологий, основанных на более полном использовании огромного потенциала естественного возобновления лесов ценными породами. Это кольцевание осины, применение технологий сплошных рубок, позволяющих сохранять подрост, применение несплошных рубок спелых и перестойных насаждений для стимулирования сопутствующего естественного возобновления, оставление семенников и комплексный интенсивный уход за лесом. Но для реализации этого потенциала в лесу должен появиться эффективный собственник какой угодно формы – государственной, муниципальной, коллективной, частной. Так что все модели лесного хозяйства хороши, если они уместны и своевременны.

 

– С 2022 года Россия ввела полный запрет на экспорт необработанной древесины. Насколько реалистичны ожидания и планы руководства РФ в связи с этой мерой? Может ли она сказаться на состоянии лесов вообще?

– Доля экспорта необработанной древесины в общей заготовке в современной России, до введения заградительных вывозных пошлин, была сопоставима с этой долей в 1980-х годах и составляла 10–15%. При этом в абсолютных величинах такой древесины из СССР вывозилось примерно в два раза больше. Полученную валютную выручку собственник направлял на нужды народного хозяйства, в том числе модернизацию и расширение лесоперерабатывающей промышленности и лесохозяйственные мероприятия. Это типичная ситуация для страны, богатой лесными ресурсами, в которой древесины получают больше существующей внутренней потребности в ней. Желание экспортировать обработанную древесину с более высокой добавочной стоимостью не всегда может быть удовлетворено из-за множества причин – монополии на сырье, высокой себестоимости сырья, недостатка кадров, запутанного и часто меняющегося законодательства, отсутствия инвестиций на создание или расширение производства и т. д. Без устранения этих системных причин, одним запретом экспорта сырья не добиться поставленных целей.

При этом сам запрет может спровоцировать цепь негативных последствий: сначала снижение закупочных цен на древесину приведет к уходу с рынка многих лесозаготовительных предприятий, потере рабочих мест, спаду лесозаготовки, потерям в бюджетах всех уровней, накоплению перестойных насаждений, ухудшению санитарного состояния лесов, а затем перерабатывающие предприятия неизбежно столкнутся с дефицитом сырья.

 

– Каких специалистов готовит на кафедре геоэкологии и лесоустройства НовГУ? Где они потом могут работать? Чем сегодняшние студенты отличаются от ваших однокашников? Какие кадровые проблемы отрасли считаете наиболее сложными?

– За 20 лет работы кафедры было подготовлен 541 специалист лесного хозяйства, в том числе 298 по дневной и 243 по заочной форме обучения. По специализации «Лесное охотоведение» подготовлено 194 специалистов, по специализации «Лесопарковое хозяйство» – 48 человек. Сейчас на кафедре ведется подготовка бакалавров по направлению 35.03.01 «Лесное дело». Выпускники кафедры успешно работают в органах государственного лесного и охотничьего контроля и надзора, органах управления в сфере лесного, охотничьего хозяйства и охраны окружающей природной среды, на производстве в качестве руководителей и ведущих специалистов на лесхозяйственных предприятиях, в компаниях – арендаторах лесных участков и в других профильных организациях.

Однако в лесном комплексе Новгородской области остается острой проблема обеспечения кадрами. Анализ трудоустройства наших выпускников показал, что около 70% идут работать по полученной специальности, но многие не задерживаются в лесном хозяйстве. Среди основных причин отказа от профессии называют низкий уровень зарплаты, высокую ответственность, избыточный документооборот, невозможность творческой профессиональной реализации в условиях кризиса отрасли. В связи с этим очень важна реализация поручений президента РФ по организации современных условий труда, обеспечению достойной оплаты труда и распространению на работников, занятых в лесном хозяйстве, мер государственной поддержки, которые действуют для молодых специалистов в сельской местности, в том числе в приобретении или строительстве жилья.

При подготовке бакалавров большое внимание уделяется закреплению теоретических знаний на учебных, комплексных, производственных и преддипломной практиках. Большинство практик проводятся на натурных учебных объектах, представленных полигонами, пробными площадями, специальными маршрутами. Учебные практики студентов организованы в постоянном лесном питомнике «Соковая» (ЛПЦ – Новгородлес) и на базах отдыха НовГУ «Песочки» (Солецкое лесничество) и «Городно» (Валдайский национальный парк).

Традиционно кафедра поддерживает тесную связь с работодателями региона. Сотрудники кафедры принимают активное участие в экспертных, наблюдательных, общественных советах, а также в конкурсных комиссиях органов управления лесного и охотничьего хозяйства Новгородской области. Все производственные практики студентов кафедры организованы на базе профильных предприятий и учреждений Новгородской области. Для этого НовГУ имени Ярослава Мудрого заключил договоры о сотрудничестве с ключевыми работодателями региона: министерством природных ресурсов, лесного хозяйства и экологии Новгородской области, комитетом охотничьего хозяйства и рыболовства Новгородской области, филиалом ФБУ «Российский центр защиты леса» – ЦЗЛ Новгородской области и Национальным парком «Валдайский».

Кафедра, внося заметный вклад в подготовку специалистов для лесного комплекса региона, участвуя в сохранении и приумножении лесных богатств Новгородской земли, осуществляет свою деятельность в сотрудничестве со всеми профильными органами государственной власти, учреждениями и предприятиями Новгородской области, что является залогом успешного решения проблем подготовки квалифицированных специалистов.

 

– Какими научными вопросами занимается кафедра? Эти исследования имеют прикладное значение?

– Основной вид деятельности кафедры – учебная работа. Однако сотрудники кафедры активно участвуют в научно-исследовательской и опытно-производственной деятельности. С 2007 года на кафедре лесного хозяйства началась подготовка аспирантов по специальности 06.03.02 «Лесоведение и лесоводство, лесные пожары и борьба с ними». Сейчас на кафедре работают два наших выпускника.

В НовГУ создана лаборатория геоинформационных систем, оснащенная беспилотными летательными аппаратами, которые используются сотрудниками кафедры для научных исследований. В настоящее время тематика научных исследований на кафедре следующая:

- применение технологий дистанционного зондирования Земли в лесоустройстве и охотничьем хозяйстве;

- определение комплекса важнейших характеристик лесных насаждений на большой территории за короткий промежуток времени;

- оперативное обнаружение лесных пожаров и незаконных рубок и экологическая оценка состояния местообитаний животных с применением беспилотных летательных аппаратов;

- особенности распространения, типологии, состояния и устойчивости широколиственных лесов в Новгородской области;

- биологическое разнообразие лесных экосистем;

- инвентаризация и проектирование объектов единого генетико-селекционного комплекса Новгородской области;

- комплексное исследование территорий ООПТ Новгородской области;

- инвентаризации зеленых насаждений Великого Новгорода.

 

ЛЕС РУБЯТ – ЩЕПКИ ЛЕТЯТ

 

Мария Алексеева, «Леспроминформ»

 

Экономическая ситуация сегодня не позволяет уверенно планировать развитие бизнеса даже в среднесрочной перспективе. Усилия и предпринимателей, и властей всех уровней направлены на принятие мер экстренного реагирования.

 

Говорить о развитии инвестиционных проектов, в том числе в лесной промышленности, пока не приходится. Тем более что, несмотря на неплохую обеспеченность лесом, в Омской области в настоящее время нет инвестиционных проектов в сфере освоения лесов.

Как указано в действующем Лесном плане региона, за период действия предыдущего «на территории Омской области реализован проект общества с ограниченной ответственностью (далее – ООО) "АВА компани" "Строительство деревоперерабатывающего предприятия в г. Омске", который был включен в перечень приоритетных инвестиционных проектов в области освоения лесов». Однако затем началась процедура банкротства предприятия, которую удалось остановить и оздоровить только со сменой собственника.

«Низкая инвестиционная активность в лесном секторе экономики Омской области, неудовлетворительная изученность лесов обусловили отнесение южной части Омской области, а также отдельных лесных массивов лесов северной и центральной части Омской области к зоне, где в ближайшей перспективе не предполагается активный приток инвестиций в лесной комплекс и, как следствие, получение значительных доходов от лесного хозяйства. В указанной зоне освоения основными видами использования лесов являются заготовка древесины гражданами для собственных нужд и заготовка древесины по договорам купли-продажи лесных насаждений в рамках государственного задания на выполнение работ по охране, защите и воспроизводству лесов, проводимых на территории лесничеств, расположенных на территории Омской области. Данная зона представлена в основном защитными лесами, а также наименее ценными с точки зрения лесопромышленного освоения эксплуатационными лесами, расположенными в непосредственной близости от населенных пунктов Омской области», – записано в Лесном плане.

На этом фоне проект «АВА компани» был особенно интересен по двум причинам. Во-первых, это те самые инвестиции. Во-вторых, она стала первым российским предприятием, вошедшим в Американскую ассоциацию лесопереработчиков лиственных пород (NHLA), поскольку завод был ориентирован на собственную заготовку и переработку белой (бумажной) березы. Сейчас фанерное производство восстановлено в полном объеме, однако предприятие принадлежит ФПГ «Профит», штаб-квартира которого в Москве.

Поставленная в Лесном плане цель – «Активное привлечение в отрасль инвестиций, в том числе иностранных, не только в виде вложения капитала, но и в виде развития технологий, поставок оборудования и изучения опыта зарубежных партнеров» – в ближайшее время, очевидно, достигнута не будет. В официальной статистике по структуре экспорта Омской области продукция ЛПК не отражена. Однако почти 45% всего объема занимала продукция химической промышленности: углерод, полипропилен, каучук синтетический, эфиры простые, шины и покрышки пневматические резиновые, фенолы, изделия для транспортировки и упаковки товаров, из пластмасс, спирты ациклические. И ухудшение экономической ситуации неизбежно скажется и на лесном комплексе региона.

В правительстве Омской области, как и в правительствах большинства субъектов федерации России, сейчас готовят антикризисный план.

«Первоочередная задача – снизить влияние санкционных ограничений на омские предприятия. Для этого на региональном уровне мы вместе с омскими промышленниками составили перечень предложений по поддержке региональной экономики и направили его в Минпромторг России, а также депутатам, представляющим интересы Омской области в Государственной думе РФ», – заявил губернатор Омской области Александр Бурков.

Первым последствием введения санкций и вызванными ими колебаниями курса рубля стал рост цен на строительные ресурсы по уже заключенным контрактам. Информация о повышении цен на строительные материалы, конструкции и комплектующие будет направлена в УФАС России.