Обзор СМИ от 26 ноября 2021 года

СЛЕДУЙ ЗА ДРОНАМИ: РОССИЯ НА ПУТИ К ВЫСОКОТОЧНОМУ ЛЕСНОМУ ХОЗЯЙСТВУ

 

Мария Кармакова, «Лесной комплекс»

 

Лесное хозяйство держит курс на цифровизацию. По крайней мере, этим курсом его последовательно и методично ведёт российское правительство. Каким будет конечный результат? И не подорвётся ли ЛПК по пути к светлому цифровому будущему на какой-нибудь «мине» в виде неучтённых правовых или административных факторов? А ещё вернее, не станет ли такой «миной» интенсивно, но бессистемно обновляемое лесное законодательство? Сложностей на пути к «цифре» много. Но, пожалуй, главное сегодня — разобраться, кому и для чего она нужна.

 

С чиновничьим сословием всё понятно: при всей законтролированности лесной отрасли глобальная цель — поставить на контроль всех и вся — ещё не достигнута. А вот у лесопромышленников в приоритете повышение производительности и рост экономической эффективности предприятий. Как этому может способствовать внедрение цифровых технологий?

 

Больше данных, точных и разных

Первое, что сегодня тормозит развитие лесозаготовительной отрасли, — отсутствие достоверных данных об экономически доступных лесных ресурсах. Заместитель руководителя Федерального агентства лесного хозяйства Вячеслав Спиренков в ходе сессии «Лес России на распутье. Что дальше?», которая состоялась в рамках Восточного экономического форума 2021, заявил, что получение полноценной информации о лесах — задача государственная.

Он напомнил, что с начала 2022 года в России начнёт действовать Федеральный план проведения лесоустройства, который будет учитывать зоны интенсивного использования лесов. Этот документ, по замыслу его создателей, должен стать источником актуальной и достоверной информации о лесных ресурсах и помочь навести порядок в планировании использования лесов.

Замглавы Рослесхоза также отметил, что в зоне интенсивного лесопользования лесоустройство будет выполняться за государственный счёт, а на остальной территории сами лесопользователи будут заказывать таксацию и уточнять сведения о лесах.

«Кроме того, внедряются современные информационные технологии — сейчас ведётся активная работа над федеральной информационной системой лесного комплекса, которая агрегирует все эти данные в «цифре» и сделает их максимально доступными для всех заинтересованных сторон», — напомнил г-н Спиренков.

Звучит, как всегда, красиво. Но все мы понимаем, что это, как говорил персонаж старой советской комедии, «прекрасное завтра». А что мы имеем сегодня? Пока, увы, всё те же устаревшие данные лесоустройства и государственную информ-систему, которая работает в тестовом режиме не то чтобы очень хорошо, а когда заработает полноценно и качественно (и заработает ли вообще), неизвестно.

 

На пороге или за порогом

Что делать в этой ситуации лесопромышленникам, которым заготавливать древесину, вывозить её, производить из неё продукцию нужно сейчас, не дожидаясь прекрасного, но такого далёкого и туманного завтра? На ум приходит лишь избитая пословица про спасение утопающих. В контексте разговоров о судьбе российской лесной отрасли она звучит настолько часто, что уже не вызывает не то что смеха — даже улыбки.

Но такова реальность: если хочешь развивать лесной бизнес, будь готов вкладываться по полной.

Что касается процессов цифровизации, то сама по себе «цифра» ради «цифры» никому не нужна. Как справедливо отметил замминистра промышленности и торговли РФ Олег Бочаров, «если есть бардак, то и оцифрованный будет бардак».

«Я убеждён, что нет смысла заниматься цифровизацией, внедрять инновационные технологии и системы, если они не имеют экономического основания. Поэтому я хотел бы рассказать о процессах управления лесами: какие из них можно оцифровать и сколько на этом реально заработать», — так начал своё выступление на онлайн-сессии WoodIT старший научный сотрудник Института природных ресурсов Финляндии Евгений Лопатин.

Лесная тематика близка Евгению не только в рамках научной деятельности. В Финляндии в собственности частных лесовладельцев находится около 2/3 лесов, и Евгений сам периодически продаёт и покупает лесные участки. А для этого необходимо обладать полной актуальной информацией о состоянии древостоя. Инструментов получения данных о лесах существует немало, и стоят они не дёшево. А значит, нужно хорошо проанализировать, в какие именно продукты стоит вкладывать средства, чтобы получить максимальную отдачу.

«С ростом объёмов информации и количества аналитических инструментов мы постепенно переходим от решений на основе данных к решениям, которые управляются данными. Такой сдвиг в архитектуре данных привёл к появлению целого поколения новых цифровых услуг и решений, которые приносят пользу каждому участнику цепочки создания добавленной стоимости», — считает Юхо Лескинен, производственный менеджер группы, представляющий отдел информационных систем и цифровизации Ponsse.

«Роль данных и информации для предприятий лесного хозяйства постепенно растёт, и благодаря цифровой трансформации теперь мы стоим на пороге абсолютно новой эпохи ведения бизнеса на основе цифровых данных», — сказано в пресс-релизе компании-производителя лесозаготовительной техники.Что ж, Финляндия, может, и стоит на пороге, а вот Россия, скорее, пока ещё скромно топчется за дверью.

«Чтобы повысить рентабельность бизнеса, необходим переход к высокоточному лесному хозяйству. Сейчас Россия существует в условиях традиционного лесного хозяйства, которое основано на ручных, аналоговых процессах. Например, многие компании на лесозаготовке используют харвестеры и форвардеры, которые способны собирать цифровые данные о лесосеке, объёме заготовленного леса и другую полезную информацию.

Мы со специалистами института и российскими коллегами проводили оценку, какая часть отечественных компаний использует цифровые данные в своей работе. Это даже не проценты, а доли процента», — поделился Евгений Лопатин.

 

«На глазок» работать не выгодно

«При таком способе ведения бизнеса мы можем ожидать возврата инвестиций в среднем объёме от 2 до 6% годовых от вложенного капитала. Если же мы переходим к высокоточному лесному хозяйству, то есть оцифровываем все наши данные, переходим к цифровому планированию и принимаем решения, основываясь на точных данных об исходном состоянии леса, то у нас появляются новые возможности. Мы можем проводить подеревную таксацию по мере необходимости, применять дроны и лазерные сканеры для высокоточного позиционирования, использовать искусственный интеллект для стратегического планирования.

Соответственно, возврат инвестиций при ведении высокоточного лесного хозяйства может вырасти до 8-15% годовых.

Очень приятно наблюдать, что в меняющемся законодательстве России появилось требование к представлению координат арендуемых лесных участков. Раньше все делянки описывали исключительно румбами и длинами. Первый GPS-приёмник я взял в руки около 30 лет назад. Получается, понадобилось три десятилетия, чтобы внедрить понятие координат в российское лесное хозяйство.

Сейчас развитие идёт более быстрыми темпами, потому что есть политические решения, в частности, по достижению нулевого нетто-выброса парниковых газов. Что это означает для лесного бизнеса? Древесина как природный ресурс будет приобретать всё большее значение, и не только деловая, но и топливная, балансовая, низкосортная. А значит, к этому ресурсу нужно относиться бережно и по максимуму учитывать его», — делает вывод учёный.

 

Отдача по максимуму

По опыту Евгения Лопатина, у лесопромышленников есть три варианта инвестирования в цифровизацию: это вложения, которые дают моментальный возврат, инвестиции на перспективу и инвестиции в управление рисками. Быстрый возврат инвестиций возможен, например, при проведении оценки лесных участков для рубки на основе данных, полученных с помощью оборудования, установленного на беспилотные летательные аппараты.

Квадрокоптерами российских лесопромышленников уже не удивишь, многие крупные компании оснастили свои лесозаготовительные подразделения этой техникой. Вот только в большинстве случаев его функционал используется не в полной мере. Сам по себе беспилотник может только транслировать картинку на планшет оператора, который и оценивает состояние древостоя.

По сути, это тот же глазомерный способ таксации, эффективность которого напрямую зависит от опыта оператора. А вот если на квадрокоптер установить дополнительное оборудование, которое позволит собирать более точные данные о лесных ресурсах, это даст возможность вывести лесозаготовительный бизнес на новый уровень.

«Для оценки участков, предназначенных в рубку, самый простой вариант — это использование фотограмметрии. Вы берёте обычный дрон и устанавливаете на него высокоточный GPS-приёмник, который определяет высоту дерева с точностью ±4 см.

Необходимо также приобрести базовую станцию, чтобы иметь возможность вычислять точные координаты дрона и тех объектов, которые он снимает. С помощью такого комплекса оборудования за один полёт можно отснять от 15 до 50 гектаров леса в зависимости от модели дрона — чем он мощнее, тем больше время полёта и охват площади.

Недостаток этой технологии в том, что использовать её можно только в светлое время суток. Соответственно, в северных широтах, например, на Северо-Западе России, в Сибири, в зимний период диапазон использования фотограмметрии достаточно узкий. Кроме того, беспилотники плохо работают в мороз: при температуре -30 °С камера замерзает, если она не оснащена функцией подогрева, и провести съёмку просто не получится», — делится опытом учёный.

Не подходит метод фотограмметрии в ситуации, когда нужна высокоточная подеревная таксация, данные о толщине и форме стволов. Дрон может не распознать тонкомеры диметром менее 10 см, расположенные в нижних ярусах, если они скрыты или затенены более крупными деревьями.

 

Подключаем лазер

Решением в этих случаях может стать технология лазерного сканирования. В отличие от фотограмметрии сканер можно не только установить на дрон, но и прикрепить, например, к рюкзаку, с которым человек пройдёт по той территории, которую необходимо обследовать. Это удобно в тех случаях, когда запустить дрон нет возможности.

«Некоторые компании не разрешают использовать беспилотные летательные аппараты на территории своих производств. В этом случае вариант с рюкзаком оптимальный. А если человека с этим рюкзаком отправить на участок не пешком, а на квадроцикле, можно получить достаточно большой объём данных за относительно короткое время.

Обработав эти данные, мы получим точную цифровую карту, на которой будет указано положение каждого дерева на участке. У каждого дерева мы можем определить высоту с точностью до 4 см, диаметр с точностью до 2 см и породу с точностью 92-98%. Последний параметр можно увеличить за счёт использования мультиспектральной съёмки.

В этом случае на дрон или на тот же рюкзак мы устанавливаем специальную камеру, которая выполняет съёмку в разных спектральных диапазонах. Специалисты нашего научного института проводили исследование, в рамках которого выполняли съёмку в ботаническом саду города Хельсинки.

Мы использовали алгоритм машинного обучения, и средняя точность по 103 породам деревьев составила порядка 80%. Чтобы получить более точный результат, необходимо увеличить выборку деревьев», — поясняет Евгений Лопатин.

В числе преимуществ лазерного сканирования он отмечает возможность определения формы ствола. А это даёт лесопромышленнику понимание фактического выхода пиловочника с каждого дерева.

«Мы проводили тест: за 30 минут проехали на квадроцикле с лазерным сканером и измерили порядка 4000 деревьев. Если бы нам пришлось выполнять эти измерения с помощью мерной вилки, на это ушло бы 17 дней или 138 человеко-часов. Конечно, никто не будет этим заниматься вручную.

А между тем информация очень полезная: обладая данными о том, какова доля пиловочника или кряжа на том или ином участке, мы можем дать соответствующие указания оператору харвестера, чтобы он максимизировал выход деловой древесины.

В целом, если говорить об эффективности использования технологий фотограмметрии и лазерного сканирования для оценки состояния лесных участков, предназначенных для рубки, то при условии грамотного планирования они позволяют повысить рентабельность заготовки древесины на 40%. Это действительно отличный экономический результат», — подводит итог учёный.

 

Сам измерит, сам срубит

В перспективе цифровые технологии можно будет использовать не только для оценки лесов перед рубкой, но и непосредственно в процессе заготовки древесины.

«Речь идёт о методиках высокоточного позиционирования: оборудование для фотограмметрии или лазерного сканирования можно будет установить прямо на харвестер, что позволит определять его местоположение с точностью до миллиметров.

Как мы знаем, основная проблема позиционирования лесозаготовительной машины заключается в том, что в густом лесу деревья перекрывают GPS-сигнал и получить высокоточные данные практически невозможно.

В нашем институте мы как раз реализуем проект, направленный на решение этой задачи. Детали пока раскрывать не буду, но уже сейчас мы понимаем, что основное стратегическое направление развития технологии лесозаготовки — исключение из этого процесса человека. Наша цель — убрать оператора из харвестера, а впоследствии и из форвардера.

Чтобы это было действительно эффективно, надёжно и безопасно, в первую очередь необходимо решить вопрос высокоточного позиционирования лесных машин», — делится планами Евгений Лопатин.

 

Перспективные инвестиции

Использование «цифры» в лесозаготовке даёт быстрый и понятный экономический результат на этапе коммерческой рубки. Если же говорить об инвестициях на перспективу, то это использование цифровых технологий в уходе за молодняками либо при проведении выборочных рубок.

«С помощью дронов мы получаем данные об изменении структур древостоя после рубок прореживания. Например, можно посмотреть, стволы какого диаметра преобладали в древостое до рубки и какими они стали после рубки, как изменилась высота деревьев. Можно узнать количество стволов на гектар, определить объёмы оставленной на делянке древесины, выявить число повреждённых деревьев.

В мозаичной структуре древостоя, сформировавшейся после прореживания, мы можем оценить потенциал роста каждого дерева. Потому что в пространстве они конкурируют в основном не за рост в высоту, а за рост в диаметре, и ключевое значение для них имеет расстояние одной кроны до другой.

Цифровые решения также могут существенно повысить эффективность лесовосстановительных работ. В этом направлении институт ведёт разработку технологии так называемой двухэтапной съёмки. Идея заключается в том, чтобы на первом этапе провести съёмку лесного участка на высоте 120 метров, чтобы сформировать картину препятствий — нанести на карту те точки, в которых дрон может столкнуться с деревом.

А затем с учётом этих данных провести съёмку между деревьями на уровне 5 метров. С такой высоты саженцы высотой несколько сантиметров будут видны довольно чётко, что позволит оценить их состояние, степень приживаемости. Зная точные координаты каждого отдельного растения, мы можем вычислить его роль в общем древостое, а на тех участках, где саженцы по каким-то причинам погибли, дополнить лесные культуры. Там же, где они переходят в категорию молодняков, есть возможность точно спланировать рубки ухода и впоследствии оценить качество их выполнения.

Безусловно, в Финляндии, где леса находятся в частной собственности, а горизонт планирования составляет более 50 лет, это более перспективно, чем в России, где лесами владеет государство. Лесопромышленные компании, являясь арендаторами лесных участков, а не владельцами, вряд ли когда-либо захотят серьёзно вкладываться в лесовосстановление, рубки ухода в молодняках и выборочные рубки.

В настоящее время использование цифровых технологий позволяет заработать только на коммерческих рубках: с помощью этих решений можно спланировать заготовку таким образом, чтобы отказаться от низкорентабельной древесины и выбрать самую маржинальную.

Впрочем, и в России уже есть положительные тенденции. На-пример, сейчас активно обсуждается вопрос о возможности ведения частного лесного хозяйства на землях сельхозназначения. Если это действительно войдёт в практику, то даст возможность вернуть вложенные в цифровизацию средства в объёме до 300% годовых», — анализирует Евгений Лопатин.

 

Управление рисками

«Можно получить шикарный лесной фонд, взять в аренду отличный участок, но год от года у нас разные погодные условия в период лесозаготовки, и будет ли следующий сезон удачным или нет, предсказать сложно.

Сейчас уже никому не нужно доказывать, что происходит изменение климата: в этом году нет ни снега, ни морозов, и вывезти древесину из леса нет возможности; а в следующем году всё завалено снегом, мороз прихватил дороги — вози не хочу. Точно так же никто сегодня не застрахован от крупных лесных пожаров, и лесопромышленники могут потерять древесину на арендованном участке буквально за одно мгновение.

Чтобы этими рисками управлять, необходимо иметь возможность прогнозировать их и заранее оценивать. В Финляндии, например, основные потери древесины происходят из-за лесных вредителей. Короед, корневая губка, сосновый пилильщик — самые распространённые в наших лесах.

В большинстве случаев повреждённое лесным вредителем дерево погибает не сразу, и если мы знаем его точные координаты, то можем своевременно его спилить и использовать в качестве пиловочника. Если же мы этот момент упустим, то деловая древесина превратится в лучшем случае в дровяную, а в худшем — в ветровал, который с большой долей вероятности погибнет от лесного пожара.

Использование мультиспектральной съёмки, о которой я уже говорил, позволяет выявлять поражённые деревья на ранней стадии, пока они не потеряли свою ценность для экономики», — привёл пример учёный.

 

Молодёжь любит гаджеты

В завершение разговора о важности использования цифровых технологий в лесозаготовке спикер напомнил, что, помимо экономики, нужно помнить и о социальных факторах. В частности, о том, что перед лесной отраслью остро стоит вопрос её насыщения молодыми перспективными кадрами. А им, вопреки расхожему мнению, интересны не только деньги, но и условия работы.

«Я общался с некоторыми владельцами лесного бизнеса в России и слышал от них, что на смену инженерам старого поколения, которым глазомерная таксация была близка и понятна, приходят молодые специалисты. А они совсем не прочь сменить сапоги на дроны.

И это тоже нужно учитывать, ведь перспективные кадры, замотивированные на качественное выполнение своих обязанностей, — один из факторов успешного развития как отдельных компаний, так и отрасли в целом. Для многих игроков лесного бизнеса использование цифровых решений может стать способом повысить привлекательность своего бизнеса в глазах молодёжи», — напомнил Евгений Лопатин.

 

СИСТЕМА ЗАРАБОТАЕТ ОЧЕНЬ БЫСТРО: ДЕПУТАТ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ КРАЯ АЛЕКСАНДР БОЙЧЕНКО

 

Анастасия Кацай, «Business Class»

 

Председатель комитета по государственной политике и местному самоуправлению Законодательного собрания Пермского края Александр Бойченко – об экономике замкнутого цикла, стимулировании переработки и готовности людей к раздельному сбору отходов.

 

- Александр Юрьевич, в октябре 2021 года Правительство РФ утвердило 42 стратегические инициативы развития России. Одна из заявленных национальных целей – комфортная и безопасная среда для жизни. За счет чего планируется этого достичь?

– Один из важнейших элементов – развитие «Экономики замкнутого цикла». Это создание системы, при которой отходы получат вторую жизнь и станут не мусором, а полезным вторичным материальным ресурсом. До 2030 года из бюджета РФ планируется направить 376 млрд рублей на снижение негативного воздействия человека на окружающую среду. Государство простимулирует использование вторичных ресурсов в отраслях экономики.

Уже сегодня предприятия берут на вооружение передовые технологии использования отходов производства, это работает в целом ряде сфер. К примеру, из 8 млн тонн (общий объем потребления макулатуры в России) 4,5 млн тонн перерабатывается вторично. Задача в этом году – увеличить переработку бумаги еще на 1,5 млн тонн.

 

- Как добиться увеличения количества перерабатываемого сырья?

– Есть два принципа работы с сырьем: «push», что в переводе с английского означает «толкать», и «pull» – тянуть. Пока в основном используется принцип «push» – у предприятий появляются отходы производства, и там мучительно думают, как от них избавиться.

Сейчас важно начать работать по принципу «pull». Когда создаются условия, при которых предприятия, занимающиеся переработкой, «вытягивают» отходы и используют их как сырье для создания новой продукции. То есть надо создавать условия для эффективного функционирования переработчиков, и они потянут всю цепочку.

 

- Насколько этот принцип работы успешен на примере других стран?

– Китай по такому принципу построил всю целлюлозную промышленность и вышел на первое место в мире по производству бумаги. 10 лет Китай 22 млн тонн сырья завозил из США, тогда в стране ввели запрет на импорт макулатуры, и таким образом простимулировали ее переработку, сформировали собственный бумажный рынок. Переработка действительно выросла, Китай перестал импортировать, а сам превратился в экспортера бумаги.

 

- Почему переработка макулатуры – это выгодно?

– Приведу один пример. Макулатуру можно перерабатывать от 6 до 10 раз: пока волокно не исчерпает свои механические свойства, оно может ходить по кругу. В нашем регионе только Пермский ЦБК ежегодно перерабатывает до 300 тыс. тонн бумажных отходов, это сохраняет от вырубки около 6 млн деревьев и значительно снижает нагрузку на экологию. Предприятие увеличивает производственные мощности, чтобы больше макулатуры вовлечь во вторичный оборот.

 

- Когда в России запустят массовую переработку других материалов, помимо бумаги?

– Перерабатывать пластик и стекло менее выгодно для предприятий. Сегодня производство пластиковых и стеклянных вещей из первичного сырья дешевле, чем из переработанного, поэтому компании не заинтересованы в ресайклинге.

Например, чтобы сделать пластиковую строительную сетку из вторсырья, предприятию нужно собрать использованный пластик, переплавить его в гранулы и только затем сделать из них готовую продукцию. Вторсырье сложнее собрать и отсортировать.

Если государство доплатит разницу цены вторичного и первичного производства, предприятия станут конкурентоспособными. Основная задача – создать фонд для таких выплат, бюджет которого будет формироваться за счет экологического сбора. Переработка материалов принесет выгоду тогда, когда ее станут поощрять.

 

- Как должна работать система экологического сбора? Какие именно предприятия обязаны его выплачивать?

– В России действует система экосбора с предприятий, производящих или импортирующих товары. На мой взгляд, здесь необходимо сменить акцент – собирать его не со всех производителей, а только с тех компаний, которые производят упаковку. В России производителей продуктов питания 400 тысяч, а производителей упаковки только 4 тысячи. Налоговой инспекции не составит труда администрировать такое количество компаний. А собранные деньги целевым образом пойдут на дальнейшее развитие переработки вторсырья.

 

- В составе правительственной делегации в Швецию во главе с министром промышленности и торговли РФ Денисом Матуровым вы участвовали в обсуждении экологических вопросов. Расскажите об иностранном опыте, который вызвал интерес.

– В Швеции захоронению подлежит только 1% отходов, все остальное направляется на вторичную переработку или выработку теплоэнергии. Например, в городе Норчепинг на предприятии Fiskeby производят картон, состоящий на 100% из макулатурного сырья.

Все жители Швеции в обязательном порядке сортируют отходы и сдают их в фандоматы, специальные пункты приема. Страна стремится к полному безотходному производству и продвигает концепцию Zero waste («нулевых отходов»). Много усилий направлено на информирование граждан.

На Западе хорошо развита переработка пластика. Например, производитель минеральной воды Evian пишет на своей продукции, что бутылка сделана на 100% из вторичного сырья. За каждую пластиковую бутылку кока-колы в Швеции можно получить чек в одну крону в фандомате, а затем использовать его в супермаркете при покупке продуктов. У нас подобное еще только зарождается, но это вопрос времени. Надо наладить процесс переработки отходов, создать систему экономического стимулирования.

 

- Судя по целевым показателям, в России необходимо добиться в части переработки отходов очень серьезного прогресса. Насколько это реально?

– Процесс переработки сырья в России реально наладить примерно за год. Страна к этому готова. После ввода экосбора в Белоруссии получилось собрать 9 млрд рублей. Наша страна может собрать больше 100 млрд рублей за это же время. Этих денег достаточно для того, чтобы простимулировать вторичную переработку упаковки. Так получится снизить давление на «мусорные» полигоны на 45% к 2023 году и на 88% к 2030 году.

 

- Что наиболее затратно в финансовом плане при налаживании работы этой системы?

– Самое дорогое – сам процесс переработки. Например, высокотехнологичный завод в Швеции по переработке стоит 100 млн евро. Цена рядового завода в Германии – 30 млн евро. Установить фандоматы в городах-миллионниках не настолько затратно по финансам, как построить предприятие.

Наша страна не такая большая с точки зрения количества мегаполисов: это Москва, Санкт-Петербург и еще 13 больших городов. Первостепенная задача – установить контейнеры для раздельного сбора мусора именно в городах-миллионниках, чтобы не накапливались свалки, отравляющие окружающую среду. В центральных городах России это возможно сделать к 2023-2024 годам.

Важно не начинать сразу со всех регионов. Рациональнее сделать пилотный проект и показать другим, как это работает.

 

- Какие еще трудности стоят на пути к переработке мусора?

– Большое количество мелких отходов (зубочистки, ватные палочки, полиэтиленовые пакеты) затрудняют процесс сортировки мусора на заводах. Нам нужно стремиться к сокращению этих предметов быта.

В Европе в большинстве заведений общепита давно нет пластиковых трубочек. А вместо пластикового пакета используют бумажную упаковку. Она дешевая, крайне разнообразная и утилизируется в естественных условиях 1,5 месяца. Пластик, говорят, разлагается 500 лет, но никто это не проверял, может и гораздо дольше.

В Словении люди распределяют бытовые отходы по 17 контейнерам! Европейский рекорд. Но, наверное, это уже перебор: трех контейнеров по видам отходов вполне достаточно – сортировать бумагу, пластик и стекло. Этот путь уже проверен Европой и США, и у нас есть уникальная возможность пройти его быстрее и эффективнее, основываясь на опыте других стран.

Мы видим, что сами люди заинтересованы в сортировке мусора. Группа предприятий «ПЦБК», компания «Буматика» и экологический фонд «Обитаемый Урал» запустили проект по раздельному сбору отходов, установили контейнеры в Голованово. Жители оценили, пользуются. Увидев этот пример, ТСЖ многоквартирных домов в Мотовилихе вышли с инициативой установить несколько баков для раздельного сбора отходов. Люди готовы к этому, просто нужно создать для них необходимые условия.

 

- В завершение – вопрос по теме, с которой начинали. Одно из предприятий замкнутого цикла на территории региона – Пермская целлюлозно-бумажная компания (ПЦБК). Как вы оценивает экологическую политику, которую реализует предприятие?

– ПЦБК входит в пятерку предприятий страны по объему переработанной макулатуры. Это действительно высокотехнологичное предприятие замкнутого производственного цикла – от переработки сырья до выпуска конечного продукта – гофроупаковки. Когда специалисты проводят экскурсии для школьников и студентов, кстати, посещали производство и члены Молодежного парламента при Законодательном Собрании, многим сложно представить, что оборудование практически космического уровня с точки зрения технологий и системы управления процессами, предназначено для переработки макулатуры. Причем все программы написаны IT-специалистами, работающими на ПЦБК. Программное обеспечение можно закупать у таких брендов как Oracle, но предприятие доверяет своим специалистам. И это здорово! Неслучайно Пермь считается кузницей кадров для целлюлозно-бумажной промышленности России.