Обзор СМИ от 4 июня 2021 года
ПЕРЕРАБОТКА ОТХОДОВ: НОВАЯ СТРАТЕГИЯ РАЗВИТИЯ ЛЕСНОГО КОМПЛЕКСА
Лариса Южанинова, «Лесной комплекс»
2021 год, вероятно, станет важным в отношении к отходам лесопереработки. Из статуса бросового материала сучки, кора, щепа и опил перейдут в «высшую лигу» современного биотоплива. Надеяться на это позволяет новая Стратегия развития лесного комплекса с курсом на углублённую лесопереработку и развитие альтернативной энергетики за счёт использования отходов лесной промышленности.
Федеральные чиновники полагают, что в отдалённых регионах это будет способствовать переводу муниципальных котельных с мазута и угля на альтернативные древесные виды биотоплива.
Пока «мусор» не раскупили: переработка отходов в других странах
Как известно, в практике использования отходов от лесопереработки Россия существенно отстаёт от многих стран. Например, в Германии более 90 крупных электростанций и котельных используют в качестве топлива отходы древесины. А ежегодный объём их применения в ФРГ составляет около 10 млн тонн (по данным ежегодной конференции Altholztag Федеральной ассоциации переработчиков и утилизаторов древесных отходов). Причём в этом объёме учтён и импорт древесных отходов.
На той же конференции представитель французского энергетического концерна ENGIE Ян Мирлоо рассказал о практике работы промышленных площадок для хранения и переработки древесных отходов в девяти европейских странах. Их закупают и складируют, чтобы заранее обеспечить необходимые объёмы для потребления на внутреннем рынке.
Шведские и японские компании тоже присмотрелись к чужому «лесному мусору» и активизировали его импорт. Японская фирма EREX Co. Ltd. недавно закупила партии щепы у российской ГК «ВТК» для обеспечения топливом экологически чистых электростанций. Жёсткая конкуренция за отходы лесопереработки наблюдается и на рынке древесных отходов в Германии из-за уменьшения их количества в стране.
И только в России на обочинах сельских дорог в лесных регионах гниёт горбыль, а в интернете легко можно найти объявления из серии: «Древесные отходы даром. Вывоз транспортом покупателя».
Уральский эксперимент по переходу на отопление отходами деревообработки
Впрочем, не всё так безрадостно. В Свердловской области, например, в 2020 году завершился эксперимент по переводу котельных с нефти, угля и газа на местное топливо, в том числе дрова и отходы деревообработки. Пресс-служба правительства области в начале нынешнего года отчиталась: в рамках реализации экспериментальной программы на дрова, торф и биогаз в регионе перешли 16 котельных, ещё 30 теплоисточников начали задействовать местные энергоресурсы вне программы.
Не слишком много для пяти лет, но всё же шаг вперёд сделан. Замена топлива на местные ресурсы произошла в Алапаевском, Красноуфимском, Сосьвинском, Талицком и других городских округах. На биотопливо перешли котельные, которые отапливают жилые дома и социально-культурные объекты.
В числе тех, кто перевёл котельные на древесные отходы вне программы, одно из новых на Северном Урале предприятий по глубокой переработке древесины — компания «СибирьЭкоСтрой». Мощность первой очереди нового лесопильного цеха, запущенного в Североуральске в начале 2021 года, составляет 60 000 кубометров в год при работе в одну смену.
Все отходы используют в технологической схеме: 8 тонн опила в смену превращают в пеллеты, которые успешно реализуют в Свердловской области и соседних регионах. Другие отходы стали топливом для новой производственной котельной, в которой установлен котёл мощностью 2 мВт производства холдинга «Уралкотёл» из Екатеринбурга.
«Прежде чем сделать окончательный выбор, мы пробовали различное отопительное оборудование с разной степенью автоматизации процессов. Остановились на этом котле, простом, «всеядном» и надёжном. Кроме того, мы сократили всех кочегаров, а древесные отходы 2-3 раза в сутки загружает водитель вилочного погрузчика. И постоянного присутствия специалиста котёл не требует, контроль его работы дистанционный», — отметил начальник участка «Сибирь-ЭкоСтрой» Дмитрий Мансуров.
Оборудование выбрали с учётом возможностей топки, в которую без переделки устройства можно загружать и опил, и горбыль, и шестиметровые брёвна, и соломенные тюки. Конструкторы компании «Уралкотёл» подсчитали, что на средних и небольших лесоперерабатывающих предприятиях отходов одного вида (коры, щепы, горбыля) недостаточно. А вот в совокупности даже на небольшом лесоперерабатывающем предприятии их вполне хватает для работы котла мощностью до 1 мВт. Он обеспечит сушку древесины или обогрев производственных зданий площадью примерно до 10 000 м2.
Справедливость ставки на универсальность твёрдого топлива подтвердил недавний случай в Новосибирской области: в одном из районов торжественно запустили современный котёл на щепе, а через некоторое время его пришлось законсервировать — в нужном количестве щепы в районе не оказалось. Способность оборудования работать на любом виде древесных отходов без дополнительной доработки и перенастройки оборудования, вероятно, станет принципиально важной и востребованной лесопереработчиками.
Переработка древесных отходов в России и для России
Если курс на глубокую переработку древесины не застрянет на стадии проекта или намерения, а будет реализован, то в России вырастет и производство котельного оборудования. Развиваться оно будет параллельно с ввозом готовых котлов из Европы, КНР и других зарубежных стран.
Вероятно, для крупных лесоперерабатывающих предприятий, так или иначе аффилированных с иностранными компаниями, импорт станет логичным продолжением общей технической политики. Да и финансовые возможности крупных игроков позволяют осуществлять закупки не только отдельных котлов, но и полноценных технологических линий для теплоснабжения своих производств.
Средним и крупным предприятиям такие инвестиции чаще всего не по карману. А попытки сэкономить и закупить котлы без устройств для предварительной подготовки топлива или другого сопутствующего оснащения могут привести к печальным результатам.
Например, попадание в оборудование несортированных фрагментов древесных отходов часто заканчивается его поломкой. Плюс фактор низких и сверхнизких температур, при которых будет эксплуатироваться котёл. Плюс наше неизбывное «авось» и другие особенности работы российских кочегаров… Учесть все эти факторы иностранным производителям сложно.
Очевидно, что котлы на древесных отходах для средних и мелких лесопереработчиков будут массово производить отечественные машиностроители. Впрочем, правильнее употребить не будущее, а настоящее время: мелкосерийное производство «всеядных» твердотопливных котлов уже налажено в нескольких регионах РФ.
Причём российский подход к созданию топливного оборудования на древесном сырье сломал некоторые устоявшиеся представления. Например, о том, что для котельной нужно строить отдельное здание. Так, компания «Техкомплект» из Екатеринбурга уже 10 лет устанавливает твердотопливные котлы прямо на улице.
«Первое время на нас смотрели с недоверием. У большинства в головах стереотип: котельная — это здание, внутри которого установлен котёл. А тут — никакого здания, и котёл на улице… Пожалуй, только нефтяники и газовики из северных регионов не удивлялись. Но сейчас все наши заказчики поняли: размещение на улице не просто возможно, но и даёт новые преимущества», — подчеркнул производитель работ компании «Техкомплект» Антон Силкин.
Одним из главных достоинств такого решения оказалась возможность загрузки топлива с помощью практически любого устройства. Горбыль и некондиционную древесину в котёл грузят посредством обычной лебёдки, щепу и опил загружает трактор с ковшом. При необходимости можно и «фишку» от лесовоза использовать. Тем более что технология длительного горения, которую применяют в новых российских котлах, требует загрузки всего 2-3 раза в сутки.
Опыт эксплуатации «всеядных» твердотопливных котлов в условиях ЧП позволил уральским умельцам ещё раз показать всему миру, что русская находчивость по-прежнему остаётся мощным ресурсом жизнеобеспечения. Компания «Энергосервис», работающая в Челябинской области, не останавливала работу котельной, даже когда из-за снега были оборваны линии электропередач.
«В Белозёрском районе в этом году мы протестировали свою схему работы в условиях ЧП. Дело в том, что дрова и древесные отходы могут гореть и без поддува, на естественной тяге. Поэтому, когда вентиляторы остановились из-за отсутствия электричества, горение в котле продолжалось.
Мы заранее купили мотопомпу на бензине, чтобы обеспечить циркуляцию воды в системе отопления без стационарного насоса. Конечно, выдерживать строго температуру в заданных нормативах котельная не могла. Но главное — она работала, тепло в дома поступало, и мы спокойно топились до восстановления подачи электричества», — рассказал инженер ООО «Энергосервис» Илья Кульпин.
Будут ли подобный опыт тиражировать в других лесных регионах России? Ведь для нас морозы, сильные ветры и обрывы линий электропередач — обычное явление. С одной стороны, все условия для этого есть. По оценке Сергея Передерия из кампании KO Holz und Pellets GmbH, более 65 млн тонн порубочных остатков, лесопильных отходов и низкосортной древесины в России пока не используются.
Однако специалисты отечественного рынка топливного оборудования уже разработали и производят мелкими сериями котлы, работающие на любом виде отходов лесопереработки. Накоплен успешный опыт эксплуатации таких инновационных котельных. Есть и административная поддержка: разработана и создана новая Стратегия развития лесного комплекса страны. Существует глобальный тренд на развитие «зелёной» экономики с максимальным использованием возобновляемых ресурсов.
Что ещё нужно для того, чтобы опил, кора, сучки и горбыль с обочин посёлков в лесных регионах приносили тепло и комфорт в дома россиян? Чтобы на практике, а не только в отчётах, реализовывалась новая Стратегия развития лесопереработки в России, а экономика страны «зеленела» и динамично развивалась?
УГЛЕРОДНЫЙ НАЛОГ: КАК ОН ПОВЛИЯЕТ РОССИЙСКУЮ НА ЭКОНОМИКУ
Мария Кармакова, «Лесной комплекс»
Тему Красноярского экономического форума – 2021 несложно было предугадать: последствия пандемии для мировой экономики оказались настолько масштабными, что обсуждать их будут ещё не один год. Одним из главных вызовов для российской экономики должно стать регулирование углеродного баланса в условиях введения Евросоюзом трансграничного налога на так называемый углеродный след. И роль лесов здесь ведущая. Есть о чём задуматься представителям лесной отрасли.
Участники дискуссионных площадок сошлись на том, что выходу из кризиса должно способствовать повышение социальной и экологической ответственности во всех процессах: производственных, управленческих, административных.
Поскольку тема соответствия России глобальной углеродной повестке касается многих отраслей, обсуждали её на нескольких площадках форума. Представителей лесного рынка организаторы собрали за отдельным круглым столом, чтобы обсудить роль углеродных полигонов Восточной Сибири в мониторинге национального углеродного баланса.
Однако по факту о самих полигонах участники говорили не так уж много. Как справедливо отметил модератор дискуссионной площадки, депутат Заксобрания Красноярского края Илья Зайцев, в ситуации, когда Евросоюз уже в 2023 году планирует вводить трансграничный налог на углеродоёмкие товары, для России правила игры до сих пор совершенно непонятны.
«Надежды на то, что пандемия и постпандемическое время отложат введение углеродного налога, не подтверждаются. Новая реальность уже близко, и она существенно отразится на экспортоориентированных предприятиях нашей страны. Для понимания: треть экспорта России приходится как раз на Евросоюз, а потенциальный углеродный сбор может оказать влияние на 42% всего экспортного потока из России в ЕС.
Это потребует пересмотра не только климатических программ экспортных организаций, системы налогообложения и внешней торговли, но и, если расширить рамки, трансформации экономической стратегии страны», — напомнил участникам дискуссии г-н Зайцев.
По углеродному следу
Важность углеродной темы подчеркнул и новый руководитель Федерального агентства лесного хозяйства. Иван Советников выделил в ней два подвопроса, главный из которых — как учитывать вклад лесов России в поглощение углеродного баланса на мировом уровне?
«Это большая дискуссия. Коллеги из Европы достаточно справедливо говорят, что учитываться должны только управляемые леса. И мы обсуждаем, являются ли резервные леса управляемыми? Второй большой пласт дискуссии связан с тем, сколько углерода поглощают российские леса. В общении с коллегами из Финляндии выясняется, что одинаковые деревья, растущие через границу, поглощают разное количество углерода», — отметил глава Рослесхоза.
И хотя он признал, что сами по себе лесные проекты не станут панацеей от всех проблем, но они могут способствовать продвижению общества к углеродной ментальности. А потому второй важный подвопрос в углеродной теме связан с развитием лесных проектов в дополнение к модернизации промышленных производств.
«Основная особенность Российской Федерации, которая в этом контексте должна рассматриваться, — это огромный потенциал по сокращению выбросов парниковых газов и увеличению их поглощения. И не только в тех секторах, которые попадают в зону регулирования, но и в целом в экономике, начиная с энергетики и заканчивая лесной отраслью.
Этот потенциал может быть реализован в виде климатических проектов, которые предусматривает текущая версия федерального закона «Об ограничении выбросов парниковых газов». И если данные проекты будут засчитывать в ЕС, то это приведёт к существенному снижению издержек для нас», — продолжил тему директор группы корпоративного управления и устойчивого развития KPMG в России и СНГ Владимир Лукин.
Он отметил, что при использовании углеродных единиц, полученных от реализованных климатических проектов, издержки могут составить около 250 млн евро в год. Это существенно снизит нагрузку на экономику и позволит нивелировать те негативные последствия, которые несёт в себе трансграничное углеродное регулирование.
Но такой путь возможен только при условии последовательной и обоснованной переговорной позиции РФ. А для этого в нашей стране должны быть созданы основные базы: нормативная, методическая и институциональная, которые обеспечат реализацию климатических проектов и их монетизацию, заявил спикер.
Подготовка к введению углеродного налога: выбор сценария
С тем, что продажа единиц сокращения углеродных выбросов в рамках лесоклиматических проектов — естественный и логичный путь России в существующих реалиях, согласился руководитель Центра ответственного природопользования Института географии РАН Евгений Шварц.
«Приоритет Евросоюза — повышение энергоэффективности и альтернативная энергетика, а для нас приоритет — иметь возможность по максимуму использовать то, что дают леса. Но с пониманием, что ни Парижское, ни другие соглашения не учитывают то, что дано от бога, а только то, что вложено. И когда известная в Красноярском крае угольная компания (не будем её называть) говорит: «Мы ничего делать не будем, потому что наши леса всё покрывают», — это никто во внимание принимать не будет.
Необходимо, чтобы мы отошли от базового сценария, когда почти ничего не делается, практически нет позитивных изменений в практике ведения лесного хозяйства и не предусмотрено достижение климатической нейтральности в течение наступившего столетия. Важно, чтобы мы продемонстрировали хотя бы моральную готовность к переходу на интенсивный сценарий, в котором должны быть экономические стимулы изменения политики и практики лесоуправления.
При этом важно помнить, что не только Евросоюз, но и Китай, Корея и Япония уже заявили о переходе на климатическую нейтральность к 2050-2060 годам. Вполне вероятно, что они будут вводить такие же инструменты, как трансграничное углеродное регулирование», — предостерёг коллег учёный.
В своём выступлении он представил три вида лесоклиматических проектов, которые могут быть эффективными в России. Во-первых, это проекты, реализуемые арендаторами с целью сохранения лесов высокой природоохранной ценности в рамках FSC-сертификации. Во-вторых, проекты в рамках улучшения лесопользования. И, в-третьих, проекты по программам разведения лесов в тех местах, где деревьев не осталось, включая сельскохозяйственные земли и лесной фонд.
Однако эффект они принесут лишь при соблюдении определённых условий, уверен эксперт. В частности, их рационально реализовывать там, где подтверждён сток парниковых газов, а не эмиссия. Кроме того, следует избегать избыточного регулирования лесоклиматических проектов.
«От того, что резервные леса перевели в управляемые, лучше не стало. Как патриот я рад, что наша базовая линия стала больше. Но платить за это никто не будет. А попытка запретить устойчивое лесное хозяйство на землях сельхозназначения закрывает возможность осуществления лесоклиматических проектов на данной категории земель. Хотя именно там легче всего считать базовую линию, поскольку известно, когда эти земли заросли», — подчеркнул Евгений Шварц.
Несмотря на все нюансы, он убеждён, что в ситуации, когда государство систематически не справляется с управлением лесами, лесоклиматические проекты — уникальная возможность мобилизовать частные инвестиции в улучшение этой работы.
«Чтобы это была система, а не случайные проекты, должна быть интерпретация эффективности каждой конкретной меры, направленной на увеличение поглощения парниковых газов, в рамках конкретных территориальных природных комплексов. Это позволит сформировать пул данных о потенциальной углеродоёмкости территорий и создать нормальный «зелёный» бизнес, а это наша повестка будущего. Следующие 25 лет мы будем этим заняты, если только не пропустим», — поддержал коллегу научный сотрудник Института географии РАН Александр Кренке.
Для справки
Первый в России углеродный (карбоновый) полигон для разработки и испытаний технологий дистанционного и наземного контроля эмиссии парниковых газов создан в Калужской области. Он расположен на землях сельско-хозяйственного назначения площадью 600 га в границах Национального парка «Угра».
Работы на полигоне проходят в несколько этапов: создание цифровых моделей исследуемых эталонных участков, полевой анализ территории для расчёта биомассы, видового состава растений и состояния почв, сбор информации при помощи космических, беспилотных систем и наземных сенсоров. Полученная в результате исследований научная информация будет сведена в единый цифровой банк данных. Её анализ будет выполняться с использованием методик искусственного интеллекта, обработки больших массивов данных и машинного обучения.
Данные о российских лесах: под грифом «секретно»
И здесь мы подошли к главному вопросу: как оценивать вклад российских лесов в поглощение парниковых газов? Готового ответа у учёных на сегодняшний ответ нет. И не потому, что не существует методик подсчёта — их как раз предостаточно, ведь Европа задалась этим вопросом на несколько десятилетий раньше нас.
Поэтому, как образно выразился г-н Кренке, нет необходимости изобретать что-то принципиально новое «с росписью под хохлому». Нужно лишь выбрать лучшее решение из существующих, адаптировать для российских реалий и начать системно внедрять.
Такой подход тем более рационален, что никакой альтернативной уникальной методики от российских учёных и не требуется. По той простой причине, что результаты этой оценки должны признать европейские коллеги, а значит, используемые схемы должны быть реализованы в одной системе координат.
В чём же тогда сложность? А в том, что у России нет данных, которые в эту схему можно было бы поместить. Вернее, они есть, но их достоверность вызывает большие сомнения.
«У нас так исторически сложилось, что информация — это некий актив, и то, что знаете вы, больше знать никто не должен. Например, углеродный баланс российских лесов, который записан сейчас в кадастре, рассчитан по данным лесоустройства. А они, во-первых, труднодоступны, во-вторых, их нельзя проверить, и в-третьих, они очень старые — им в среднем 30 лет.
Поэтому оценка, которую мы в свое время на голубом глазу записали, примерно в два раза меньше, чем средняя оценка в международных институтах», — привёл неутешительную статистику Александр Кренке.
В подтверждение своих слов он продемонстрировал карту мира, на которой отмечены точки долговременного наблюдения за поглощением углерода. Наиболее щедро ими усеяна территория Китая, много их в Европе, США и Японии. На необъятных просторах России — всего 11. А должно быть как минимум 100, подсчитали специалисты Института географии РАН, в идеале — 500.
«Наша страна сейчас выходит на новый виток экономической конкуренции в рамках обладания природным капиталом. Относительно Европы или Америки мы им обладаем в превосходном смысле. В Канаде установлены 32 вышки для наблюдения за поглощением углерода, в Германии — 39. Так что мы не так уж сильно отстаём и можем догнать наших потенциальных конкурентов. Тем более что в поясе бореальных лесов наряду с Россией представлена только Канада, где европейцы точно не будут вести лесоклиматические проекты.
Но чтобы добиться результата, нам необходимо преодолеть определённые стигмы. Во-первых, нужно действительно вкладываться в природный капитал, а не просто думать о том, как это сделать. А во-вторых, все данные, которые мы получим в результате инвентаризации лесов с помощью наземного наблюдения, экосистемных обсерваторий, дистанционного зондирования Земли и других технологий, должны быть открытыми, а не находиться в ведении какого-то органа государственной власти.
Открывая доступ к этим данным, мы подтверждаем их достоверность и демонстрируем инфраструктуру, задействованную для их сбора. В этом случае говорить о том, что мы продаём горячий воздух, становится гораздо сложнее», — подчеркнул спикер.
Кроме того, он отметил, что закрытые базы данных могут стать поводом для Евросоюза применить практику двойных стандартов. Такая опасность есть, и это нужно учитывать, поэтому особенно важно не давать повода для таких решений.
«Мы ни в коем случае не должны пойти по пути создания какой-то суверенной экологии или рассказов на канале «Россия 24» о том, что нас все обижают, а мы спасаем планету. Это будет полная катастрофа», — заявил эксперт.
Для справки
В сентябре 2019 года Россия ратифицировала Парижское соглашение по климату, а 6 ноября 2019 года оно вступило в силу в нашей стране. В рамках этого документа всем странам нужно к 2050 году снизить глобальные выбросы вполовину по отношению к уровню 1990 года, а к концу XXI века сократить до нуля.
Эффективность российский лесов: новый источник данных
С тем, что неопределённость — главная проблема в российской углеродной повестке, согласился Дмитрий Щепащенко, ведущий научный сотрудник СФУ и старший научный сотрудник Международного института прикладного системного анализа. По его словам, открытость сейчас важна как никогда, а для этого необходимы надёжные данные о лесах и методы оценки их способности к поглощению углерода, которые примет международное сообщество.
«Зарубежные компании при подготовке кадастра парниковых газов используют данные национальной инвентаризации лесов. РФ создала эту систему в 2007 году, в 2020-м завершён первый цикл работ на всей территории страны. Заложено 69,1 тыс. постоянных пробных площадей, на которых измерено около 1 млн моделей деревьев. Аналитический обзор по итогам этой работы будет завершён в конце 2021 года.
Я понимаю заинтересованность учёных в том, чтобы получить обработанную информацию ГИЛ как можно быстрее. Но надо учитывать, что Россия — большая страна, собран беспрецедентно объёмный материал, который требует времени для обработки и осмысления.
Возможно, первичные данные о резервных площадях в рамках этого исследования будут в скором времени доступны, по крайней мере, для учёных, которые занимаются проблемами оценки углерода», — выразил надежду замдиректора Всероссийского НИИ лесоводства и механизации лесного хозяйства Андрей Филипчук.
По мнению научного руководителя СФУ Евгения Ваганова, Красноярский край может предложить свой вариант решения этой проблемы.
«Мы можем использовать в инвентаризации лесов школьников старших классов по сети школьных лесничеств, которых в нашем крае более ста. Оснащение школьной лаборатории для этих целей обойдётся примерно в 1 млн рублей — немало, но это инвестиции на долгий срок. Обучение и методическое сопровождение мы обеспечим с лёгкостью при поддержке лесных университетов», — высказал свою позицию академик.
Этим роль Красноярского края в решении углеродной проблемы не ограничивается. В рамках климатического научно-образовательного центра (НОЦ) «Енисейская Сибирь» на базе СФУ запланировано создание одного из первых углеродных (карбоновых) полигонов, который станет площадкой для исследования технологий мониторинга и анализа эмиссии парниковых газов. Соответствующее распоряжение губернатор края Александр Усс подписал в ходе КЭФ-2021.
В завершение дискуссии Евгений Ваганов обозначил ещё один фактор неопределённости: до сих пор не выбран ответственный орган, который будет координировать работу всех участников углеродного регулирования в России.
«Какая из организаций должна интегрировать все полученные данные и, следовательно, отвечать за государственную стратегию и тактику? Российская академия наук? Профильное министерство — лесного хозяйства, экономического развития, природных ресурсов? Росгидромет? Или новое агентство в структуре одного из ведомств? Кто возьмёт на себя ответственность принимать стратегические решения?» — этот вопрос повис в воздухе.
Но найти ответ на него необходимо в ближайшем будущем, иначе велик риск, что все амбициозные проекты в сфере углеродного регулирования так и останутся в планах.
Для справки
Воронежский государственный лесотехнический университет им. Г. Ф. Морозова в 2020 году выиграл конкурс Минобрнауки на создание инжинирингового центра для реализации проектов по снижению количества выбросов парниковых газов промышленными предприятиями. В рамках этой работы учёные организуют карбоновый полигон для изучения процессов поглощения углерода древесными породами.
Затем будет создана карбоновая ферма, или углеродная плантация, где результаты научных исследований получат реальное воплощение. Эти работы будут выполняться на участках лесного фонда, переданных в бессрочное пользование ВГЛТУ для осуществления научно-образовательной деятельности.
Тропические леса против российских: кругом враги?
О необходимости действовать здесь и сейчас так или иначе говорили все участники круглого стола. Ещё раз это подчеркнул в завершающем выступлении зампредседателя правительства Красноярского края Анатолий Цыкалов. Правда, акцент он сделал именно на том, от чего профессиональное сообщество часом ранее предостерегал Александр Кренке.
«Нам навязывают мысль о том, что у нас леса не такие производительные, как тропические. Но надо учитывать, что в бореальных лесах и на вечной мерзлоте процессы депонирования углерода не такие быстрые и объёмные по сравнению с тропическими за счёт сурового климата.
Исследования, которые проводит Институт леса, показывают, что баланс у нас положительный по сравнению с другими странами. И когда нам говорят, что у нас не так много депонируется углерода, что промышленность работает слишком интенсивно, что много лесов вырубается и горит, возникает вопрос: а кто же тогда формирует наш чистый воздух, реки и фитонциды для всего мирового сообщества?
Настало время совместно, базируясь на задачах, которые поставил перед собой НОЦ «Енисейская Сибирь», разработать адекватную методику и механизм оценки стоимости той натуральной экологической продукции, которая беспошлинно, бесплатно перетекает через границы, поступает нашим коллегам, и они за это не платят. При этом пытаются нас ограничивать по многим направлениям, чтобы мы не распахивали леса там, где это требуется, не создавали дополнительный объём сельхозпродукции, а шли на европейский рынок и там всё покупали.
Надо добиться, чтобы мы за свою экологическую продукцию, поступающую нашим коллегам, взимали адекватную плату», — подытожил г-н Цыкалов.
Этот призыв не остался без внимания: в завершающем слове Илья Зайцев напомнил спикеру и остальным участникам круглого стола, что Евросоюз — это только начало. На очереди США, Китай, Япония, Корея и другие страны.
«Можно долго кричать о том, что мы в кругу врагов и отечество в опасности. Но по факту нам необходимо объединить усилия и научиться разговаривать на одном языке со всем миром. Потому что с нашей экспортоориентированной экономикой мы не сможем без этих стран существовать», — констатировал модератор круглого стола.
